Кощей встал, махнув скелетонам, чтобы те прибрали стол.

— Идём, — он протянул Дёме руку, и та взяла его под локоток. Милая девочка, хоть и змеюка. Домашняя, добрая, нуждается в любви и заботе, привязывается очень быстро.

Кощей улыбнулся. Наконец, в замке больше жизни. Скоро и Василиса разродится, а там уж не до скуки — памперсы-пелёнки. Благодать.

— О чём задумался, старый? — пихнула его Дёма.

— О том, какая ты девочка воспитанная.

— Не заливай.

— Мы пришли.

Дёма дёрнулась. Она была уверенна — только что они шли по знакомому ей коридору, и тут вдруг — раз! — и перед ними странноватая сверкающая дверь.

Ах ты ж хитрый старый дед! Нафокусничал! Видать, не хочет лишний раз ей на вопросы отвечать.

— И что это?

Двери медленно отворились, и Дёма увидела огромное помещение, больше похожее на малахитовую пещеру со сверкающими золотистыми ручьями по стенам.

«О-о!» — хором пронеслось в голове. — «Потрогай-потрогай!» — это уже единоличный призыв.

Дёма сопротивляться не стала — она вообще чаще соглашалась именно с этим голосом, более безбашенным и болтливым.

Совершенно бесстрашно она коснулась ближайшей стены, и ручейки, вместо того чтобы обогнуть её руку, начали впитываться в кожу, а там, по венам — Дёма засучила рукав — побежали дальше, спрятавшись под одеждой.

«Ва-а, вкуснота!» — пронеслось в голове. Дёма нахмурилась. Произошло что-то очень подозрительное.

— Ты зачем это сделала? — спокойно спросил Кощей.

— Ну, эм… — о существовании голосов в голове она предпочла не распространяться. — Я думала, это вода.

— Сверкающая и бестелесная?

— Ну я же не знала, что она бестелесная!

— А может, знала?

— Я вот не пойму, ты в чём-то меня обвиняешь?

— А есть в чём?

Дёма сощурилась с подозрением. Что-то этот дед загадничает. Ладно, просто «гадничает» — надо быть откровенными.

— Так что сейчас произошло? — спросила.

— Это ты мне скажи.

— Так вроде ты на вопросы отвечать обещался.

Кощей призадумался на секунду, и, отвернувшись, пошёл вглубь пещеры, где лежала гигантская раскрытая книга.

— Игнорщик, — не постеснялась Дёма выразить возмущение. — Ну? Мы к этой книжице шли?

— Это Книга Трёх Родов, — смотря на страницы, проговорил Кощей.

— Тех, что Яги-Кощеи-Горынычи? — Кощей кивнул. Дёма тоже. Она подошла ближе и тут же принялась читать. — О, это про меня? — она указала на своё имя — самое последнее в Книге.

— Про тебя.

— «М.» — это мёртв? — тут же спросила основное.

— Да.

Дёма ещё раз пробежалась по написанному.

— Значит, отец жив?

— Да, — Кощей кивнул.

— Это ты хотел мне показать? А где он, книжка не знает?

— Не знает.

— А ты?

Кощей промолчал.

Дёма закатила глаза, снова глянула в книгу, улыбнулась. Живой. Хорошо. А то она уже было начала сомневаться.

— Старик, — проговорила она, коснулась букв, — столько раз из передряг вылезал, тут, что ли, не вылезешь?

— У тебя стиль такой — стариками называть? — поинтересовался Кощей — поначалу он подумал, что обращаются к нему.

— Нет, просто вы оба уже не первой свежести. Ты так вообще…

— Не первой свежести — это про мёртвых, про упырей, например. А мы, Кощеи, живые.

— Если живые, то смертные. Но вы-то бессмертные. Кста-ати, — Дёма с новым интересом оглядела Кощея. — А где яйцо запрятали? То, что со смертью Кощеевой.

— Фу, какие глупые сказки, — Кощей отвернулся. Дёма вскинула брови — на вопрос-то не ответил. Неужели и правда где-то смерть Кощеева спрятана?

— Не спрятана, — трёхголосый хор, два — в голове, один — в реальности.

— А мысли читать неприлично, — сказала Дёма укоризненно.

— Неприлично так громко думать. Так, всё, расчесались языками, давай-ка к делу.