— Иди ты в пень, Минин, — только и сказала. Петя хмыкнул. В целом, отлично пообщались.

5. Сказ пятый. Девица-краса, не жги наши леса

Кощей снял с доски три белых захваченных камня. Дёма фыркнула слегка раздражённо, но тут же положила на доску ещё один белый камень.

— А я говорил, что с тенгена игру не начинают.

— Ты много чего говорил, — парировала Дёма. — Возрастное, видать, — ещё один камень на доске, и она урвала себе кусочек территорий.

— Го — игра стратегии, а не напора, — занудно сказал Кощей, и Дёма закатила глаза. Да, он уже завоевал большую часть поля, но Дёма не любила по полчаса пыхтеть над ходами, продумывая разве что три или четыре камня наперёд. Предугадывать стратегию трёхсотлетнего старика она и вовсе не бралась — она играла не ради победы, хотя два голоса в голове хором подстрекали её «раскидать старикашку». Такими слаженными они бывали очень редко.

— Ну всё, дальше уже смысла нет пытаться, заново давай, — Дёма сгребла камни и споро разделила их на чёрные и белые. Конечно, раньше бы она дождалась разрешения, но они так часто играют, что она уже знает — Кощей не против. Он вообще играет с ней только для того, чтобы поболтать.

По правде, некоторые цели и у Дёмы имелись — этот трёхрогих старикан пообещал «ответить на некоторые вопросы», если Дёма после обоюдного паса уступит ему не более, чем на десять очков. То, что уступит — это несомненно.

— Чёрные-белые?

— Белые.

— Ладно, — Дёма походила первой. Ещё полчаса они раскладывали камни, Кощей задавал вопросы, а Дёма охотно его убалтывала, следя за игрой.

— Говоришь, мама погибла?

— Погибла.

— Во время покушения.

— Именно, — Дёма поставил камушек, захватив сразу два кощеевских.

— И часто у вас такое бывало?

— Покушения? Довольно-таки. Мы потому и жили на отшибе — подальше от людей. Вообще, знаешь, я за всю жизнь так и не поняла, чего всем от нас надо.

— Думается мне, что одно, — Кощей почесал подбородок, договаривать не стал.

— А конкретнее?

— А конкретнее, кто-то и как-то прознал, что вы Горынычи. И вот мне интересно, отец твой за тобой не прыгнул, потому что про тебя им, всё-таки, неизвестно?

— Кому — «им»?

— Ковену, полагаю.

— А-а, — Дёма покивала. Что такое «Ковен» и с чем его едят она уже знала — в общих чертах, как и про Завесу с КолдИном. — Ты всё с загадками своими. Интересно, как там папа?

— Как договорённость исполнишь, так и узнаешь.

— Это ты про десять очков?

— Про них.

— Бесчеловечно манипулировать чувствами осиротевшего ребёнка, — отметила Дёма.

— Так ты же говоришь, что не ребёнок.

— Ну а ты говоришь, что ребёнок, — она бегло подсчитала захваченные Кощеем камни. — Напомни, почему ты ещё жив, если такой противный?

— Бессмертный.

— А-а, точно. Печально. Мне вот всегда интересно было, если вы тут все такие старые, как у вас по репродуктивной части?

— Нормально всё, — Кощей закатил глаза. Нет, всё-таки с Ягой Дёму не сравнить. Морена безукоризненно вежлива, хоть и язва, если рявкнет — всегда «результатно», а эта… без царя в голове. Язык как помело. Ещё и юношеский максимализм... — У тебя есть ещё родственники?

— Нет.

— Прям совсем?

— Прям совсем. Им бы твоё бессмертие, — Дёма собрала с доски несколько захваченных камней, Кощей только брови вскинул — упустил игру. — Пас? — вдруг спросила Дёма.

— А ты уже всё подсчитала, да? — он хмыкнул.

— Да. Ровно на десять уступаю. Проверять будешь?

— Не буду. И чего это ты тупила так долго?

— Ничего я не тупила, — Дёма, довольная, собрала камни по сундучкам. — Мне больше нравится играть, не задумываясь. Но я устала ждать — хочу узнать, что ты там хотел мне показать и рассказать.