Ну, что ж, Морена тоже поначалу ничего не понимала, может, и Дёма всё быстро схватывать будет. Василиса на это очень надеялась.

— Расскажи, ты долго была в Нави до того, как тебя нашёл отец?

— Часов восемь.

— В ночь? — удивилась Василиса. Дёма только плечами пожала. — В лесу? — прозвучало с недоверием. Дёма снова пожала плечами. — Что-то интересное происходило?

Дёма искоса глянула на Василису, словно решая, стоит или не стоит говорить.

— Ну что?

— Ну… — Дёма покусала нижнюю губу. — Вообще, особо ничего…

— Встретила кого-то по пути?

— Ну, — она тяжело вздохнула. — Белок.

— Это да, они у нас по всей Нави, — Василиса подошла к узкому коридорному окну и подозвала Дёму. — Смотри.

Сначала Дёма ничего не заметила — присмотрелась к голым деревьям, не понимая, чего от неё ждут.

— Видишь?

То тут, то там изредка мелькало что-то едва заметное. Дёма прекрасно различила ворон, а эти мелкие зверята, почти сливающиеся с тусклым снегом…

— Белки, — пояснила Василиса. — Необычный народец. Чего только не пережили — самые устойчивые существа ко всему нестабильному.

— Ну, они показались мне вполне… опытными, — подобрала Дёма слово.

— Поболтали?

— Немного, — прежде, чем подумала, ответила она и поморщилась. Ну вот…

— Всё ясно с тобой, — хмыкнула Василиса. — Я-то думаю, чего ты жмёшься. Ну разговаривают у нас белки — ничего странного в этом нет. Признавайся давай, кого ещё встретила?

— Ну… Колобка.

— Колобка?! — воскликнула Василиса. Дёма даже испугалась, глянула на неё осторожно. — Ой, ты прости. Он… Да он, зараза, в розыске лет десять уже! Осуждён на срок в трёх городах и семнадцати селениях.

— За что? — удивилась Дёма.

— Да за всё хорошее. Дебошир он тот ещё. Где, говоришь, встретила?

— Где-то…

— Ясно, своих не сдаём. Ну хоть не помер, и то ладно, с его-то характером.

— Характер да, не сахар…

Они помолчали немного. Василиса разглядывала Дёму, Дёма — всё вокруг, лишь бы не Василису.

— Слушай, ты уж прости… Ты из какого региона?

— С Урала.

— А?.. — начала было Василиса, но Дёма перебила:

— Бабушка по папиной линии — китаянка. Её семья из трудовых мигрантов, переселившихся в Первую мировую.

— А как зовут твоего отца?

— Йонг, — уже чувствуя, что будет дальше, тяжело вздохнула Дёма.

— То есть ты Йонговна?

Дёма поморщилась.

— Предпочитаю не слышать своего отчества. Слух режет, — Дёма выдавила улыбочку.

Василиса ничего не ответила, погладила живот и ускорила шаг.

— Знаешь, отец расстроится, что ты проснулась так рано, — сказала она через некоторое время. — Но не переживай, мы не дадим тебя усыпить снова.

— В этот раз я первая нападу, если что.

Дёма вежливо улыбнулась и продолжила путь — теперь уже совсем не разговаривая и прокручивая в голове возможные вопросы, которые она задаст трёхрогому дядьке. Он не отделается. Точно не отделается.

4. Сказ четвёртый. Терпи, казак

— Ещё раз.

Я раздражённо выдохнула.

— Давай-давай.

Напали на меня. Бесчеловечно. Бесстыдно. Двое на одну.

— Морена, не тупи, берёшься за ручку, открываешь дверь.

— Ага, если бы это так просто было, мы бы уже давно открыли этот грёбанный портал!

— Не наезжай на неё, — заступился Алек. — А ты не ругайся, — ой, рано порадовалась.

— Морена, очень важно научиться. Если однажды у тебя уже получилось открыть Дверь, значит, получится вновь. Тебе нужно запомнить это ощущение, чтобы свободно создавать Переход, — сбавил обороты Беломор.

Вдох. Выдох.

Берусь за ручку, открываю дверь.

И ничего.

— Слушайте, может дело в том, что это чулан со старыми мётлами? Нет? Я уже задолбалась на них смотреть!

— Должно работать с любой дверью. Ладно, хватит на сегодня, — Беломор печально вздохнул. — Ничего, не всё ж должно сразу получаться, мы просто обнаглели, — тут не могу не согласиться. — Обольстились удачей со Словом…