— Яся, — в ответ назвалась я, удобнее перехватив ее.

***

Заплутала я знатно, потому что шли мы обратно теперь какими-то совсем неведомыми дорожками. Ну, вернее, дорожек тут отродясь не было. Птица указывала путь, а мне уже приходилось огибать деревья и придерживаться заданного направления.

— Так что у вас с дедом-то произошло? — спросила я, чтобы разнообразить путешествие.

— Это долгая история, — вздохнула Ряба.

— Ну, мы вроде как никуда не торопимся.

Ряба снова протяжно вздохнула. Никогда не подумала бы, что птицы так могут. Хотя я никогда и не думала, что курица может говорить, так что вздохи — это совсем цветочки.

— Всю жизнь служила я хозяину верой и правдой, — начала пернатая. — Золотые яйца, значится, несла.

— Так, погоди. Ты — та самая курица… ну… «снесла курочка яичко, да не простое, а золотое»?

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, но да, я несла золотые яйца, — с гордостью заявила она. — Всамделишные. Жила с хозяином в избе, отдельно от других кур.

— А другие — тоже говорящие? — не сдержалась я.

— Разумеется, нет! — кажется, Ряба даже оскорбилась от такого предположения. — Они самые обычные птицы. Я такая одна!

Кивнула в знак того, что внимательно слушаю, и собеседница, недовольно поквохтав, продолжила:

— Так вот, была у меня своя подушка, жила я припеваючи. Хозяин избу старую снес да новую построил — хоромы! Как хозяйка померла, он на молодой женился. А я знай себе яйца ему золотые подносила. Да вот беда: стара я уже стала, не несусь больше. Дед все ждал, ждал, а когда понял, что я теперь бесполезная — к другим курам переселил, — Ряба всхлипнула и картинно закатила глаза. — Яся! Ты себе не представляешь, какая там, в курятнике, грязь! Какие эти курицы безмозглые! Как от их кудахтанья голова болит! А мне покой нужен и тишина.

— И что дальше? — решила немного подтолкнуть рассказчицу к сути, уж больно далеко она отошла от нее.

— Ну, а потом молодуха забрала все оставшиеся яйца золотые и сбежала от хозяина. А я ж видела: только он за порог, она в дом батрака нового приглашает. Да только не говорила старику ничего, обиделась я!

— Ну, поделом ему! Куда заслуженную пенсионерку из дома на старости лет выгонять? — поддакнула я.

Вряд ли Ряба знала такое понятие, но сделала вид, что все поняла, серьезно кивнув.

— Вот в голове у него и помутилось. Прибежал в курятник да давай орать на меня, чтобы немедля ему яйцо снесла! А как понял, что никакими уговорами этого не добиться, за топор схватился от злости. Я и побежала: через забор перемахнула и давай в лес. А там — ты.

— Да-а-а, дела-а-а, — протянула я и заметила, что лес закончился и начался сад.

Между тем время клонилось уже к вечеру. На яблочные деревья опускались сумерки. Мы вышли к избушке с другой стороны. Я хотела лишь забрать вещи и уйти на поиски другого выхода из этого мира.

В вечерней тишине услышала голоса. Очевидно, Яга разговаривала со своим вороном. Я замедлила шаг и прислушалась. Рябе тоже ничего не пришлось объяснять, она склонила голову, внимательно улавливая звуки.

Мы замерли за углом.

— Вер-р-рнется она, Ягуся, не пер-р-реживай.

— Если уж дочь моя не захотела остаться, то эта и подавно не поможет. Нет, Гаврюша, придется нам, как всегда, своими силами.

И так горестно звучали слова бабки, что даже сердце зашлось. Никогда раньше не замечала за собой такой сентиментальности.

— Так выхода-то из избы на другую сторону теперь нет, — продолжала птица.

— Отчего же? Изба выпустит ее за хорошее дело, может, вовсе и не поиск пропавшей царевны, а что-то совсем другое.