«Мы станем счастливыми, когда преодолеем беспокойство по поводу счастья», – писал Морис Метерлинк, ныне забытый писатель, несмотря на то что в 1911 году он получил Нобелевскую премию по литературе. О каком же беспокойстве идет речь? Мы переживаем, что так и не встретим счастье? Что оно быстро закончится? Или что оно будет не таким полным и захватывающим, как нам бы хотелось? Эти переживания часто связаны с осознанием хрупкости счастья, ведь ему не свойственно постоянство, и мы рискуем потерять его и страдать от этого.

Можно ли избавиться от такого беспокойства? Тревожные люди и пессимисты часто думают, что нашли самый простой выход: нужно просто прекратить поиски, о чем нам говорит Уэльбек: «Не бойтесь счастья, ведь его не существует». Но можно пойти другим путем (хотя он сложнее). Абсолютное оружие от всех видов тревожности – их принятие («да, неизвестно придет ли счастье, кроме того, оно хрупкое и рано или поздно заканчивается») с переключением внимания на другие аспекты жизни. Стремление жить полноценной жизнью не дает нам забивать себе голову мыслями о счастье, и это увеличивает наши шансы однажды встретить его.

Это произошло со мной однажды зимой во второй половине дня в одном из монастырей Эльзаса, расположенном на горе Святой Одилии. Я только что прочел курс лекций под названием «Медитация и нейронаука» для выпускников медицинского университета Страсбурга, и это был первый такой курс во Франции. Еще его отличало от обычных лекций то, что студенты слушали и обучались практике медитации в монастырской резиденции, где они провели целую неделю. В это время они уже уехали, остались только организаторы и преподаватели.

Воспользовавшись редкими часами отдыха, я решил прогуляться в окрестностях монастыря и пошел по огибавшей его узкой тропе, вдоль которой стеной стояли сосны. На вершине горы, затерянной в глухих лесах, возвышались монастырские здания. В этот зимний день все было покрыто только что выпавшим снегом. Предзакатное небо еще больше помрачнело от туч, нависших сплошной пеленой. Я шел медленно, с удовольствием прислушиваясь к скрипу снега под ногами. Иногда лес расступался, и взгляду открывался горизонт с другими горами, покрытыми такими же густыми лесами. Время от времени я поднимал голову и смотрел на вековую и темную глыбу монастыря. Странное чувство охватывало меня. В целом оно было приятным, но назвать его счастьем я не мог: слишком низко нависало мрачно небо, холод пробирал до костей. Я был потрясен и немного подавлен строгой красотой природы и зданий, их долгой историей.

Во французском языке нет слова для описания этого душевного состояния, хотя в английском оно есть, и это слово «awе». Оно означает благоговение, священный трепет, уважительное восхищение, смешанное с робостью и страхом. В каком-то смысле эта трансцендентная эмоция, то есть то, что мы видим и ощущаем в данный момент, превосходит рамки обычного восприятия. Наши слова, наш ум бессильны охватить ее грандиозность, сложность и значение.

Ты испытываешь восторг, тебя переполняет нечто более великое, чем ты сам, хотя и пугающее. Но ты радуешься и чувствуешь себя совсем маленьким по сравнению с грандиозностью окружающих картин. И главное – не ты сам или твое состояние души служат источником этого счастья или радости. Они сосредоточены на том внешнем, что поражает нас до глубины души и чем мы восхищаемся в тишине, затаив дыхание, не в силах произнести ни слова.

Потом появляются призраки.