Модель Бар-Она содержит косвенное указание на важнейшие функции эмоционального интеллекта: познавательную (познание себя и окружающих), адаптивную, стрессозащитную. Вместе с тем эмоциональный интеллект здесь «исчезает» по причине его расширительного толкования и из-за отсутствия эмпирического подтверждения модели.

Смешанные модели превращают эмоциональный интеллект в феномен популярной психологии, призывающей не столько к развитию ЭИ, который с данной точки зрения остается полумифическим, неопределенным понятием, сколько к развитию различных личностных характеристик, якобы способствующих успеху. Однако личностных качеств, однозначно гарантирующих успех во всех сферах деятельности, просто не существует. Каждый тип успеха, будь то академические достижения, счастливый брак или хорошая работа, является продуктом определенных, тех, а не иных качеств. Ответ на вопрос о том, какие черты несут в себе позитив, зависит от того, когда и где они находят применение. Например, такие оптимистические заявления как «Не беспокойся, ты сможешь это преодолеть!» могут способствовать более успешной работе, но звучат откровенно жестоко у постели тяжелобольного человека. Кажущееся негативным выражение гнева порой необходимо для того, чтобы оградить от опасности ребенка или заставить ленивого и самодовольного человека работать (в данных примерах гнев – позитивный фактор, так как направлен на достижение положительного результата).

Вслед за сторонниками смешанных моделей нельзя однозначно утверждать, что, чем выше уровень эмоционального интеллекта, тем более человек оптимистичен и счастлив. Взаимосвязи между ЭИ, с одной стороны, и оптимизмом и самоуважением, с другой, не являются сильными. Этому есть несколько причин. Во-первых, высокий уровень эмоционального интеллекта не всегда ценится в обществе, поэтому его обладатели могут иметь значительный опыт фрустрации. Во-вторых, счастье может и не являться самоцелью человека с высоким уровнем ЭИ. Такие люди могут по своей воле принимать на себя трудные в эмоциональном отношении роли – спасатель, социальный работник, психолог, врач – потому что они хотят сделать мир лучше. В-третьих, работа над эмоциями и самосовершенствование в этой области, как и другие личностные изменения, требуют длительного времени. Позитивные перемены, к которым может привести развитие эмоционального интеллекта, могут оставаться незаметными вплоть до среднего и даже пожилого возраста. К тому же не следует рассматривать оптимизм и пессимизм в излишне обобщенных ценностных категориях: слишком большая степень выраженности каждого из указанных качеств является дисфункциональной. Так, одинаково нерационально и неэффективно оптимистически пытаться «пробить головой стену» и пессимистически не быть способным «пройти в открытую дверь» [33].

Тем не менее подход к эмоциональному интеллекту сторонников его смешанных моделей позволяет рассматривать его не только как чисто когнитивную способность, но и как личностную характеристику, заставляет задуматься о его месте в структуре индивидуальности.

На наш взгляд, стоит согласиться с Бреславом, который полагает, что наиболее убедительно выглядит модель Мейера, Сэловея и Карузо, в которой обозначены две основные социальные функции эмоциональной сферы – регуляторно-эмпатийная и регуляторно-экспрессивная – и два вида саморегуляции – на уровне познания и мотивации поведения [14]. Однако эмоциональный интеллект отчасти «исчезает» и в этой модели, поскольку, хотя здесь и определены такие базовые свойства интеллекта, как уровневые и регуляторные, но не выделены комбинаторные свойства, характеризующие способность комбинировать в различных сочетаниях компоненты опыта, и процессуальные свойства, характеризующие операциональный состав, приемы и стратегии интеллектуальной деятельности вплоть до уровня элементарных информационных процессов.