– О, какое интересное имя для сказочного существа.

Маленькую плюшевую игрушку купила вчера, в детском магазине есть корзина «Распродажа», у розового единорога с радужным длинным хвостом был оторван один глаз. Пришила две одинаковые пуговицы, дочка очень обрадовалась, такое счастье видеть ее улыбку.

– Пойдем, покажем Сеню бабуле и, конечно, покормим его кашей, чтоб он вырос в сильного и резвого скакуна.

– Он не будет таким, он же волшебный.

Дочка устроилась удобнее, вытерла слезы, погладила игрушке хвост, сделала губки бантиком, всегда так делает, когда задумывается.

– Он, когда немного подрастет, сможет выполнять любые желания, сейчас он совсем еще малыш. Даже самые заветные.

– Совсем любые?

– Да, я загадаю, чтоб больше не бывать в больницах и чтоб папа пришел ко мне. Он ведь не приходит, потому что я больная, я знаю, так говорила одна тетя, а еще, что такие дети, как я, никому не нужны.

Шею бы сломать той тете, зла не хватает. Как можно быть гадкой и бесчеловечной, чтобы говорить такое при ребенке?

– Это была очень злая тётя, не слушай никогда и не верь плохим словам. Ты моя самая лучшая девочка на свете, и все будет хорошо, осталось совсем немного.

– И мой папа ко мне придет?

Не знаю, что ответить дочери, ее папа ни разу не приходил и никогда не придет, ему не нужна дочь, никогда не была нужна.

– Обязательно придет, потому что ты самая прекрасная и сильная девочка на всем свете, да еще с волшебным единорогом Сеней. Пойдем, умоемся, бабушка сварила каши.

Идет в ванную, в маленькой бабушкиной квартире совмещенный санузел, все уже такое старое от времени. Но на ремонт не то что нет сил и времени, нет денег. Бабушкиной пенсии и моей зарплаты хватает на коммунальные услуги, скромную еду, большая часть уходит на лекарства для Ангелины.

Врачи поставили диагноз – дефект межпредсердечной перегородки. Скорее всего, Ангелина уже родилась с ним, но чем старше она становилась, чем активнее двигалась, тем симптомы данного заболевания проявлялись ярче.

Все началось полгода назад, после того как дочери исполнилось четыре года, частые простуды, сильная утомляемость, одышка. Сначала нужно было дорогостоящее обследование, затем препараты, поддерживающие хотя бы нормальное состояние ребенка.

Клиники тянули все больше денег, настаивали на операции в университетском госпитале Стамбула, стоимостью больше миллиона рублей, и, конечно, чем раньше, тем лучше. А еще деньги на перелеты, проживание, восстановление.

Голова шла кругом, руки опускались, я не знала, за что хвататься и у кого просить помощи.

– Ты сегодня опять допоздна?

Бабушка даже не смотрит на меня, разливает чай, ей тоже нелегко одной весь день с маленьким ребенком и он не понимает, почему ему нельзя бегать по парку, как всем детям, кататься на велосипеде, о котором Ангелина так давно мечтает.

– Да, возьму ночную смену, есть работа в прачечной и на кухне, я договорилась с менеджером, лишние деньги не помешают.

– Саша, ты хоть понимаешь, что такими темпами ты себя загубишь? На тебе лица нет, под глазами круги, ладно я старая, мне помирать скоро, но ты-то должна думать о будущем, ни одному ребенку не нужна замеченная мать.

– Не говори ерунды, ты будешь жить сто один год, я тебе это обещаю.

Не обращаю на ее слова внимания, редко теперь смотрю на себя в зеркало, это незачем. Мне скоро двадцать пять лет, но ощущение, что в три раза больше, от нервов совсем мало ем. Да и какая мать будет бегать бодрая и веселая со здоровым румянцем на щеках, когда ее ребенок практически медленно умирает?