– Эмма, ты меня слышишь? – Эрик помахал рукой перед моим лицом, и я пришла в себя.

Он что-то говорил? Не слышала. Я сейчас слышу только прерывистое дыхание Дана, когда он раздевает эту ведьму. Но вынуждена признать, что она хороша! Горькая правда заключается в том, что ее нельзя назвать уродкой. Длинные каштановые волосы, светло-карие глаза с зеленым отливом, пухлые губы в мелких трещинках – Дан любит именно такие. Но главное: от нее пахнет чужими краями, непохожестью. А мужчины по натуре своей любопытны, как дети: их тянет в неизведанные земли и внутрь чужих женщин. Если бы не это любопытство, ни один муж никогда бы не изменял своей жене.

– Ее зовут Алика, – Эрик снял плащ и набросил на плечи ведьме. – Прислуга уже приготовила ей комнату. И главное: туда доставлена чистая вода. Не из источника забвения и покоя, а  из заповедного родника. Ты должна объяснить Алике, что она ни в коем случае не должна пить воду из крана. Только из специальной бутыли, которую каждый день будут доставлять ей в комнату. Готовить ей тоже будут отдельно. Ту же пищу, что и мне, и всем дисциплинаторам. Поэтому не позволяй ей есть с общего стола.

Кровь бросилась мне в голову. Я вцепилась ногтями себе в бедро и закашлялась, чтобы Эрик не заметил приступ ярости. Но промолчать все равно не смогла.

– Не слишком ли много чести для демонического отродья? Даже мне, жене Главного Дисциплинатора не готовят отдельно. Что происходит, Эрик? Кто она?

Он подошел ко мне вплотную и склонился к моему уху с высоты своего роста.

– С каких пор ты вмешиваешься в дела Ордена, Эмма? – в его голосе проскользнула хрипотца злости. – Может быть, мне теперь тебе вместо Дана подавать отчеты? Ты скажи, не стесняйся!

Я закусила губу и заставила себя выдавить:

– Прости! Я сегодня плохо себя чувствую.

– Я заметил, – холодно отчеканил Эрик, выпрямившись.

Но его глаза, ужасные колючие глаза главного палача Ордена изучали меня так, словно я – бабочка, насаженная на булавку в гербарии.

– Пойдем, Алика, – я заставила себя говорить спокойно.

Это стоило мне еще двух глубоких царапин на бедре. Мы вышли из комнаты допросов и пошли по коридору. Поднялись на второй этаж, в комнату для гостей. Слуги, что торопливо сновали по коридору, бросали удивленный взгляд на гостью, закутанную в плащ дисциплинатора.

– Добрый день, – домоправительница Марта вежливо поздоровалась с Аликой.

– Молчи, Марта! – процедила сквозь зубы я. – Заруби себе на носу и передай всем слугам: никто не имеет права с ней разговаривать.

– Да, госпожа Эмма! Да пребудет с вами покой и забвение! – торопливо ответила Марта.

– Да пребудет, – искренне ответила я, всем сердцем надеясь успокоиться.

Но получалось плохо. Да и как тут можно успокоиться? В доме ведьма! И то, что ей приготовили  чистую родниковую  воду вместо воды забвения означает только одно: Ордену нужны ее эмоции. Все. Без остатка. Дану нужна буря чувств, которую она излучает, даже не пытаясь их скрывать. Потому что мой муж Дан и есть Орден. Пошли мне бог спокойствие! А лучше несколько минут наедине с ведьмой. Мне их хватит, чтобы выцарапать ей глаза. А дальше пусть со мной делают, что хотят! Я больше не в силах притворяться покорной женой!

4. 4 глава

Алика

Мало мне было неприятностей, так еще эта Эмма всю дорогу до комнаты буравила меня злым взглядом. Ей-то я что сделала? В первый раз в жизни ее вижу вообще. Высокая, голубоглазая, сухопарая, она все время нервно поправляла непослушную прядь, выбившуюся из тяжелого узла светлых волос на шее. Она шла быстро, и белое платье с узкой талией, длинными рукавами и широкой юбкой в пол летело за ней, угрожающе шурша тяжелым шелком. Эмма, словно солдат на плацу, широко печатала шаг, высоко поднимая ноги в серебристо-белых ботинках на квадратном каблуке. Попробуй угонись за такой дылдой! У нее один шаг, как мои три. Я едва поспевала за ней, путаясь в полах длинного плаща.