- Как там было? И в горе, и в радости, и в тюрьме, - заметил насмешливый голос из темноты. - Иди сюда! Садись!

- Нет, я постою! – гордо заметила я, берясь за ржавые прутья. – Эй! Это какая-то ошибка!

- Ты собираешься стоять всю ночь? – послышался зевок из темноты. – Дружочек, смотри и учись, как надо! Девушка стоит всю ночь! А ты после пятой требуешь перерыв!

- Да! Я собираюсь стоять всю ночь! – ответила я, ужасаясь тому, что меня посадили с ним в одну камеру.

- Знаешь, есть у меня один орган, который начинает завидовать твоей стойкости, - послышался голос, а я вспыхнула румянцем. – Его называют честь.

Я мужественно стояла, облокотившись на толстые прутья решеки. Глаза привыкли к темноте. И в этой темноте я видела вальяжно развалившийся на скамейке силуэт. Дитрих и здесь умудрялся сидеть так, словно король на троне.

Ноги ныли, я со злостью смотрела на коротенькую скамейку, сомневаясь. В коридоре тускло горел светильник. Неподалеку раздавался забористый храп узника из соседней камеры.

- Садись, - милостиво хлопнула по уголку скамейки рука в черной перчатке. Двигаться Дитрих не собирался.

Закинув одну ногу на другую так, что одна нога стояла на полу, а вторая находилась параллельно полу, Дитрих смотрел на меня снисходительным взглядом.

– Тебе же сказали отсидеть в камере, а не отстоять! Отстаивать нужно правду, а в камере отсиживают. Хотя, женщины такие удивительные создания, что им тяжело стоять и сидеть. Они всегда норовят лечь. По-крайней мере, так делает большинство женщин при виде меня, - заметил он, пока я поражалась размерам его самомнения.

- Тфе! – хмыкнула я, но присела на край скамейки, понимая, что до утра не отстою. Но при этом демонстративно отодвинулась подальше.

- А ну-ка? – усмехнулся Дитрих, потянув ко мне руку. Он взял меня за подбородок и слегка повертел мое лицо туда-сюда, пока я с возмущением пыталась отцепить его руку от своего лица.

- Ты напоминаешь мне одну девушку. Которую я знал давным-давно, - заметил Дитрих, а мне наконец-то удалось отцепить его руку и стереть след его прикосновение о плечо.

В голове зрел план, пока я поглядывала профиль сидящего рядом. Я не собираюсь сидеть в одной камере с этим человеком! Я вообще хочу забыть его, как страшный сон! К тому же у меня лежит много заказов, которые я, обычно, шила по ночам!

Эх! Была – ни была!

- Помогите! Насилуют! – крикнула я, сдирая с плеча платье и бросаясь всем телом на решетку. – Прошу вас! Помогите!

- Кто? – осмотрелся Дитрих. – Кто посмел и без меня?

В коридоре вспыхнул ослепительный свет светильника. На мои крики прибежали дежурные.

- Он… он ко мне пристает, - прошептала я, делая испуганные глаза и косясь в сторону Дитриха. – Помогите! Я прошу вас!

А вдруг его за это посадят по-настоящему? Было бы хорошо! Одной неприятностью было бы меньше!

- Ему? – спросила охрана, которая, видимо, сама была не прочь вздремнуть часок, а тут мои душераздирающие крики.

- Нет, мне! – со злостью выпалила я, зная, что свободных камер нет. А вдруг выпустят?

- И куда ее? – переглянулись жандармы, зевая и негодуя, что их разбудили. – Все камеры битком забиты! Хотя, можем к этому, который жену убил по- пьяни! Или к маньяку!

Я перепугалась, с досадой понимая, что план не сработал. И лучше бы мне остаться здесь!

Стоило только полицейским уйти, я вернулась на место, демонстративно отодвинувшись на край.

- Значит, ты решила так? Да? – заметил Дитрих, когда в тюрьме воцарилась тишина. – Ну, хорошо!

Внезапно он крикнул: «Насилуют! Помогите!!!».

Я даже вздрогнула от неожиданности, покосившись на него. Снова в коридоре вспыхнули факелы и послышались спешные шаги.