– Пей до дна, пей до дна! – из-за спины Атамана присоединились еще два голоса – Софы и кудлатого хозяина.

Опустошив в два глотка фужер, Терпухин почувствовал, как ледяная водка согревает пищевод и желудок.

У кудлатого в руках оказалась обшарпанная гитара с облезлыми переводными картинками. Он провел по струнам и защипнул последнюю. Крепко прижав пальцем лад на грифе, он будто старался вдавить струну в дерево, отчего высокая нота вибрировала и стонала.

«Быстро, однако, берут в оборот. Не размусоливают».

Кудлатый цыган взялся наигрывать несложную мелодию. Но со слухом у него было слабовато, бренчал кое-как.

– Есть не хочу, – предупредил Терпухин Софу. – С выпивкой тоже не гоните. Расскажите что-нибудь интересное, жизненное.

– Ох, красавец, – вдохнула Софа. – Жизненного вокруг столько: хоть стой, хоть падай.

– Одна хорошая женщина на прошлой неделе из Сибири сюда специально самолетом прилетела, – начала самая старшая из цыганок. – Меня поблагодарить. В прошлом году гостила здесь у матери, и я ей погадала. Еще советы дала, как быть. Так ей помогла, так помогла. Теперь зовет к себе в Хабаровск, у нее там фирма своя. Говорит, кучу богатых клиентов найду, буду как сыр в масле кататься.

Младшая из цыганок бросала на рассказчицу недовольные взгляды. По молодости лет ее пока еще коробило такое вранье.

– Слышали, что с табором нашим на днях случилось? – вставила она, загоревшись от негодования румянцем.

Двинув бровями вверх-вниз, Софа прошипела ей несколько слов по-цыгански. Соображай, мол, когда и о чем вякать. Гостя надо охмурить, поднять ему настроение, а ты о плохом вспоминаешь.

– Слышал в поезде от попутчика, вроде разборка в степи случилась.

– Разборка? – девушка скривила губы.

Тут Софа не выдержала и вытолкала ее вон из комнаты.

– Она у нас со странностями. Не бери в голову, красавец. Давай лучше по чарочке с нашим Алешей.

Кудлатый бросил мучить гитару и потянулся к бутылке.

«КАЗАКИ!» – так начиналось обращение, напечатанное по-русски и по-немецки на стандартном бланке.

«Казаки никогда не признавали власти большевиков. Старшие войска – Донское, Кубанское (бывшее Запорожское), Терское, Уральское (бывшее Яицкое) – жили в давние времена своей государственной властью и не были подвластны Московскому государству. Вольные, не знавшие рабства и крепостного труда казаки закалили себя в боях.

Когда большевики захватили Россию, казаки с 1917 по 1921 г. боролись за свою самобытность с врагом, во много раз превосходящим их числом, материальными средствами и техникой. Вы были побеждены, но не сломлены. На протяжении десятка лет, с 1921 по 1933 г., вы постоянно восставали против власти большевиков. Вас морили голодом, избивали, ссылали с семьями на Крайний Север, вам приходилось вести жуткую жизнь гонимых и ждущих казни людей.

Ваши земли были отобраны, войска уничтожены. Вы ждали освобождения. Вы ждали помощи. Когда доблестная Германская Армия подошла к вашим рубежам, вы появились в ней не как пленные, а как верные соратники. Вы всем народом ушли с германскими войсками, предпочитая ужасы войны и кочевую жизнь рабству под большевиками. Все, кто только мог сражаться, взялись за оружие. Второй год вы плечом к плечу сражаетесь вместе с германскими войсками.

В воздание ваших заслуг, в уважение прав ваших на землю, кровью предков политую и полтысячи лет вам принадлежащую, в основание ваших прав на самобытность считаем долгом нашим утвердить за вами, казаками, и теми иногородними, которые с вами жили и доблестно сражались против коммунизма: