Однако пьянством дело не ограничилось. Начался пожар. «Хулиганье, бродя в темноте в поисках спирта, чиркало спичками, курило и подожгло склад. Большое здание погибло в огне. Боясь взрыва цистерны с 24 000 ведрами спирта, которую все же удалось спасти, жители стали выезжать из близлежащих к складу домов. Пожар продолжался более суток. Расхищена масса спирта. Торговля им шла бойко. Казаки тоже многие действовали заодно с толпой, расхищали и напивались»[234]. «Несколько солдат и казаков были задавлены кадками с вином, в то время как они брали вино из подвалов»[235]. Волнения продолжались почти неделю и были остановлены – нет, не милицией. Отчасти они угасли сами по причине исчерпания запасов спиртного, а отчасти были подавлены удивительной коалицией рабочих дружин, мусульманского отряда и части казачества.

Активизация преступного сообщества и ответные самосуды, развернувшиеся с весны 1917 года, приобретали все более угрожающий характер.

Пресса практически ежедневно сообщала о грабежах, разбоях и убийствах.

19 июля была совершена попытка ограбления дома В. М. Догадина. Проникшие в дом злоумышленники задушили экономку, но затем их что-то спугнуло, и имущество они не вынесли[236]. 20 июля на Набережной Кутума трое налетчиков с револьверами напали на возвращавшихся домой приказчиков, желая их ограбить. Двое приказчиков были убиты наповал, третий получил ранение, но сумел бежать[237].

21 июля на дороге в пригородное село Три Протока были найдены убитыми скотовладелец Ниязов и сопровождавший его русский мальчик. Ниязову разрубили голову, а мальчик был зарезан. «Убийство было совершено днем на бойкой дороге», – отмечали репортеры[238].

Осенью ситуация окончательно вышла из-под контроля.

Обыденным явлением стали перестрелки.

7 ноября шестеро злоумышленников, одетых в солдатскую форму, ворвались в дом владельца бондарной мастерской Федичкина. Они связали двух охранников-лезгин, после чего выпустили в поднявших шум владельцев дома десять патронов. Было украдено 7000 руб.[239]

В тот же вечер на углу 2-й Бакалдинской улицы получил огнестрельное ранение милиционер.

Спустя два дня на той же 2-й Бакалдинской улице ефрейтор 156-го полка Федосеев с целью грабежа схватил за горло извозчика, другой рукой наставив на того револьвер. Проходивший мимо милиционер поспешил извозчику на выручку и открыл огонь по преступнику. Федосеев получил ранение и был схвачен[240].

15 ноября в Семиковке несколько неизвестных, назвавшихся военным патрулем, напали на контору нефтяного предприятия Орлова. Сотрудники заперлись, после чего по окнам был открыт огонь из винтовок. Только прибывшие милиционеры спугнули налетчиков[241].

Население, при случае, рассчитывалось с преступниками самостоятельно и полной мерой.

В селах ввели телесные наказания. Так, в Зеленге решением схода по 15 ударов розгами получили несколько воров[242].

Но порки были мелочью. Грабителей начали линчевать.

В конце ноября в Покрово-Болдинском поселке была схвачена длительное время орудовавшая здесь банда. За ней числились многочисленные грабежи и убийства. Преступников поймали с поличным на попытке силой захватить груз красной рыбы с промысла. На каждого из бандитов нацепили по севрюге и плакат «Покрово-Болдинский грабитель». В поселок прибыла большая группа солдат 14-й роты, взбешенных тем, что банда совершала свои нападения, переодеваясь в гимнастерки и шинели. Избитых в кровь налетчиков повели в центр города в сопровождении многолюдной толпы. Шествие сопровождали барабанщики и трубачи. Спустя полтора часа колонна добралась до самого центра города, и прямо у здания Совета рабочих и солдатских депутатов был устроен митинг. Аплодисментами было встречено предложение повесить бандитов прямо на ул. Московской, однако солдаты настояли на том, чтобы отправить арестованных в расположение 14-й роты, стоявшей на Селенах, чтобы расправиться уже там. Впрочем, до Селен бандитов не довели, расстреляв у Пешеходного моста