В лабиринте были не только зеленые стены. Иногда они сменялись полянами, где стояли затейливо подстриженные кусты. Выглядели они причудливо: гигантские пирамиды, сферы, шахматные фигуры и мифические животные казались сделанными из зеленого бархата. Аннет словно попала в картину новомодного художника, чьи полотна напоминали иллюстрацию к учебнику геометрии.

Узкие зеленые коридоры петляли, раздваивались, водили по кругу, но господин Ангренаж подсказывал правильное направление.

— Идти далеко, — извинился он. — Общая длина дорожек около пяти километров. Вы не устали, Аннет?

— Ни капли, — ответила она и, поколебавшись, спросила: — А вы? Вам, должно быть, тяжело совершать долгие прогулки…

Аннет засмущалась и замолчала. «Наверное, не стоило напоминать ему о его увечье. Какая бестактность с моей стороны!»

— О, за меня не переживайте! Я хороший ходок, хоть и хромой.

В молчании шли еще десять минут, а затем Аннет умудрилась потерять спутников и заблудиться.

Произошло это так. Господин Молинаро заинтересовался системой труб, полускрытых густыми зарослями. Ангренаж взялся объяснять их назначение. Он рассказывал о том, что трубы идут из пещер под городом, от горячих источников, и когда-то подавали воду в расположенную неподалеку лечебницу.

Аннет наскучили его объяснения, и она решила свернуть в коридор, в глубине которого разглядела белоснежную беседку. Она стояла в центре небольшой полянки, в которую вели несколько проходов. К великому разочарованию Аннет, красивая лепнина беседки была изуродована сколами и выцарапанными надписями «Поль любит Белинду», «Жакемар жив!» и «Бургомистр — баранья башка». В самой беседке обнаружилась гора мусора. Когда девушка решила вернуться к спутникам, чьи голоса приглушенно доносились сквозь зеленую стену, она обнаружила, что нырнула не в тот проход, из которого пришла. Голоса стали тише, а затем и вовсе пропали.

Позвать на помощь Аннет постеснялась — представила, как Максимилиан скорчит насмешливую гримасу и снисходительно пошутит о женщинах, умеющих в трех соснах заблудиться. Она заранее обиделась и решительно потопала дальше, пока совсем не потерялась. Делать нечего: пришлось подать голос.

— Карл! — позвала она. — Господин Молинаро! Вы где?

Никто не откликнулся. Цикады застрекотали громче, а потом внезапно замолчали. Отчего-то наступившая тишина показалась сигналом опасности. Чушь какая! Откуда здесь опасность? Она же не в лесу с дикими зверями.

Коридор закончился тупиком. Когда Аннет свернула в узкую щель среди насаждений, она услышала в соседнем проходе тяжелые шаги. Человек топал как слон и пыхтел. Аннет осторожно раздвинула ветви и увидела грузную фигуру в брюках-гольф и клетчатом пиджаке. От фигуры исходила весьма ощутимая угроза. Незнакомец угрюмо наклонил голову, будто шел в атаку, бормоча под нос ругательства. Солнце светило ему в спину, и лица было не разглядеть, однако Аннет готова была об заклад биться, что вблизи она бы увидела обвисшие щеки и нос с бородавкой.

Незнакомец встал столбом, затем вытащил из кармана толстую веревку, намотал на кулаки и несколько раз дернул, словно пробуя на прочность и представляя, как поудобнее затянуть ее на чьей-то тонкой шейке.

Аннет всполошилась, осторожно отступила на шаг, другой, а затем на цыпочках бросилась прочь, в глубину бесконечных зеленых коридоров.

«Только тихо! — приказала она себе. — Молинаро и Карл далеко, а этот — вот он, рядом. Доберется до меня первым, утащит в кусты, и поминай как звали».

Сердце колотилось, душа ушла в пятки, а ноги позорно ослабели от страха. Аннет была уверена, что цель незнакомца — поймать ее и сделать что-то ужасное. Никто не смог бы убедить ее, что она натолкнулась на отбившегося от своей группы туриста или орнитолога-любителя.