– Пей.

Я послушно сделала глоток и снова закашлялась, чувствуя, как ядрёная жидкость обожгла горло.

Ох ты ж… крепка, зараза!

– Это что?!

– Из батюшкиных запасов, – Жизель забрала фляжку и отхлебнула сама.

– Не рано ли пить?

– Сегодня особый случай, – девушка протянула мне сосуд, и я взяла, сделала ещё глоток.

А завтрака пока не было…

– Говоря по чести, я думала, ты покрепче, – заметила Жизель.

– В смысле? – эх, развезёт меня сейчас!

Вместе с телом Асфоделии, которая неизвестно пила ли в своей жизни что-то крепче вина.

– Не столь чувствительна.

– Не каждый день, знаешь ли, рискуешь погибнуть во цвете лет под куском потолочной балки, или что там отвалилось…

Прошлый раз, когда я ещё была собой, воспринимался иначе.

Непонятная вспышка.

Отключка.

И пробуждение в престранном этом мире.

Ни подумать, ни удивиться я не успела, а нынче всё хоть и произошло быстро, но видела я слишком многое, а что не увидела, то воображение дорисовало. И картинка мне не понравилась.

– Дворец стар, как я уже говорила.

– Ну да, – я и от третьего захода не отказалась, после каждого нового глотка содержимое определённо шло всё лучше и лучше.

По желудку разлилось приятное тепло, голова стала лёгкой, словно пёрышко, и мрачные краски жуткого опасного мира вокруг приобрели оттенок счастливого пьяного пофигизма.

Правда, Жизель фляжку отобрала и взглядом строгим смерила. Примчалась запыхавшаяся, испуганная Кили, засуетилась, охая, ахая и причитая. Я покорно позволила снять с себя испачкавшееся платье, протереть лицо и руки смоченной в розовой воде тряпочкой и переодеть в ночную сорочку. Отмахнулась от повторного предложения пригласить лекаря и забралась в постель, решив, что утро вечера мудренее. Или, вернее, что обед принесёт больше ясности, нежели такое неожиданно насыщенное утро.

* * *

– …Эмиссары прибудут завтра, и император полагает, что это прекрасная возможность и развлечь послов, и испытать дев.

Что тут за манера разговаривать прямо при спящем человеке? Огромный дворец, неужели больше свободных помещений нет?

– Они же не дипломаты!

– Они очаровательные, хорошо воспитанные, добродетельные фрайнэ из старинных франских родов… по большей части. Для того их и готовят – показать всё сияние своей огранки, всю чистоту при дворе, давая семье возможность выдать их замуж с наибольшей пользой для рода. Если им повезёт, то вскоре три из них смогут войти в свиту новой супруги императора.

Братья Шевери собственными персонами. Я этак загоржусь скоро от повышенного их внимания к моей особе.

– Три? – повторил Тисон с закономерным сомнением в голосе. – Ты действительно считаешь, что если Асфоделию не изберут, то она пожелает остаться при дворе? Что ей дозволят подобную дерзость?

– Стефан проявил к ней немалый интерес, – и Эветьен от этого факта отнюдь не в восторге.

– Тем хуже для неё. Быть может, она вовсе не захочет оставаться в столице, но её не отпустят… потому что на деле островитянке не стать его женой, зато шутихой – весьма вероятно.

О, какие подробности из жизни отдыхающих!

Я открыла глаза, осторожно перевернулась с бока на спину, оглядывая комнату. Беседовали братцы-акробатцы не в самой спальне, к счастью, но в гостиной, дверь в которую кто-то добрый не затворил плотно, оставив щель. Ни Кили, ни Жизель нет, портьеры на окне задёрнуты, отчего в помещении царил густой полумрак, не позволяя определить, день сейчас или уже вечер. Во рту пересохло, недавняя лёгкость в голове сменилась болезненной тяжестью, знакомой по прошлой жизни.

– Тебе не всё ли равно?

Пауза.

Что-то не торопится Тисон с ответом.