Кто-то режется в бильярд, кто-то болтает и пьёт шампанское. Тоня сидит чуть в стороне. Напротив неё - мой тесть, рассказывает что-то, от чего на лице Антонины появляется заинтересованное выражение.

- На кого? - делаю вид, что я идиот, который не сразу соображает чего от него хотят. 

- На маникюршу мою. Понравилась, что ли?

Это первый раз, когда Лена даёт понять, что заметила мои поползновения в сторону другой женщины. Впрочем и заметила она только потому, что я по неосторожности проявил их на её глазах. 

- Нет. Просто она странная какая-то.

Плотнее прижимаю жену к себе, сосредотачивая внимание на ней, хотя так и хочется понять, что происходит у Тони с Борисом Анатольевичем. 

- Почему странная? - удивлённо уточняет Лена. 

- Как будто не от мира сего.

- А! Так это потому, что у неё проблемы какие-то.

Она обнимает меня за шею, целует, откровенно, с языком. В такие моменты особенно остро понимаю, что жена намеренно пользуется ситуацией. Чувствует, что я прогибаюсь, чтобы не отхватить чего-нибудь дерьмового, и берёт с лихвой всё. 

- Какие проблемы? - уточняю, разрывая поцелуй.

- Ты серьёзно? Думаешь, я спрашивала?

Лена запрокидывает голову и смеётся. Совершенно искренне и весело. И я тоже растягиваю губы в фальшивой улыбке. 

В этом вся она, всё же я неплохо изучил Лену, если сразу понял, что все эти дружеские чувства Тони ей на хер не сдались. Вопрос только в том, почему она не рассказала мне о сути бесед со своей маникюршей. Или я чего-то не знаю о собственной жене?

- Кажется, папик на неё подсел, - говорит Лена, отсмеявшись. Слова сопровождает тяжёлым вздохом, впрочем, в нём нет ни капли искренности. 

- Ты о чём?

- Ну вон как прилип. Точно трахнуть хочет.

Эти слова посылают по телу такой бешеный импульс, что я инстинктивно сжимаю руки на талии жены, что она интерпретирует по-своему.

- Хочешь, уйдём наверх? - шепчет жарко и льнёт ко мне всем телом.

- Нет. Неудобно. 

Идти сейчас куда-то, чтобы трахнуть Лену нет никакого желания. Да и терять Тоню из поля зрения не хочется.

- Да ладно тебе, Горский. Когда это тебя волновало? 

Её руки заползают под пиджак, едва не вытягивают рубашку из-за пояса брюк. 

- Помнишь, как мы из постели почти не вылезали в медовый месяц? - продолжает Лена, оставив рубашку в покое. Не раздела прилюдно и на том спасибо. 

- Помню. Но давай не сейчас, идёт? 

Коротко поцеловав жену, веду её за руку обратно к столу, где она садится не рядом со мной, а мне на колени, всем своим поведением показывая, что к чему.

- Ладно, друзья мои, мы с Антониной в бильярд пойдём поиграем, - говорит Ларин, поднимаясь с дивана. Эти нотки, что сквозят в его голосе, слишком хорошо мне знакомы. Даже если Тоня не хочет идти играть в бильярд, ей придётся это сделать. 

Она вскидывает на него удивлённые глаза, но послушно поднимается и направляется к обитому зелёным сукном столу, откуда ретируются остальные гости, чтобы не мешать. 

- Горский, знаешь что я тут подумала? - задумчиво говорит Лена, глядя в ту же сторону, куда и я. На то, как её отец «учит» Тоню играть в бильярд, встав позади и прижимая к краю стола всем телом. 

- Что?

- А давай ребёнка заведём.

- Что?!

Это предложение настолько шокирует, что я не сдерживаю громкого возгласа. На что Лена снова начинает хохотать. 

Сама же она не так давно размышляла о том, что ей ближе всего стиль жизни чайлдфри. И что будь у нас ребёнок, она бы не смогла путешествовать так часто, как ей того хочется.

- Горский, ты меня доведёшь, - качает она головой, наконец вставая с моих коленей. - Ладно, переваривай, я пойду налью себе выпить.