– Да… точнее, уже сегодня, – спохватилась Вика. – В десять утра начало.

– Можно, я приеду за тебя поболеть?

Она едва заметно улыбнулась и дёрнула плечом, хотя на самом деле ей хотелось запрыгать от счастья и радостно завизжать на весь спящий двор.

– Приезжай.

– Ну, тогда до встречи, малыш, – Данила подмигнул и завёл свой мотоцикл.

От того, что он назвал её «малыш», Вика была готова пуститься в пляс.

Пытаясь усмирить бушующие эмоции, она тихонечко поднялась по лестнице, открыла дверь своим ключом и бесшумно вползла к себе в комнатушку. Неизвестно, заметила ли Ариадна Васильевна её появление, – во всяком случае, в квартире не раздалось ни звука. Не раздеваясь, Вика упала на узкую тахту, чтобы вздремнуть хотя бы несколько часов. Она думала, что от всех волнений пережитого дня ей не удастся сомкнуть глаза даже на миг, однако уже через несколько минут спала безмятежным младенческим сном.

8. 8

Конечно же, она проспала. Подняла голову с подушки, лениво отыскивая взглядом настенные часы – и подскочила как подорванная: они показывали половину десятого. Это была катастрофа! Коллоквиум в десять, а до ВГИКа ещё нужно доехать, плюс умыться-переодеться… В конце концов Вика плюнула на свой внешний вид и, ополоснув лицо и быстренько почистив зубы, рванула в институт в чём была.

Ей повезло – опоздала она всего на десять минут, да и то ещё ничего толком не начиналось – абитуриентов только-только пригласили зайти в аудиторию. Однако даже на бегу Вика успела заметить, что мотоцикла Данилы не было возле входа. «Наверное, тоже проспал…» – подумала она, изо всех сил уговаривая себя не испытывать слишком уж горького разочарования.

Из всего потока абитуриентов на итоговом собеседовании осталось пятьдесят человек. Сейчас каждый из них исподтишка изучал друг друга, оценивая свои шансы. Вике было не до этого – в душном помещении её начало неудержимо клонить в сон. Михальченко, откашлявшись, взял слово:

– Очень непростая, я бы даже сказал, мучительная задача стоит сейчас перед комиссией. Из всех вас на бюджет пройдёт пятнадцать человек, на внебюджет – десять. Итого мы должны отсеять ровно половину. А вы, ребята… – он обвёл всех внимательным взглядом, – остались тут действительно самые способные, самые талантливые… Невероятно жаль кого-то выбрасывать, но сделать это придётся. Поэтому скажу честно: мы сейчас закроемся, разложим перед собой фотографии всех пятидесяти человек и будем совещаться и спорить до хрипоты. Долго. Будем вызывать вас по очереди, беседовать. Готовьтесь…

Начинающие артисты толпой вывалились из аудитории и приготовились ждать. У каждого неприятно посасывало под ложечкой. Только Вика была почти спокойна – если её и волновало что-то, так это отсутствие Данилы.

– Ну как, боишься? – спросил Фунтик, традиционно явившийся поддержать подружку. Вика отрицательно покачала головой.

– Устала я уже волноваться за эти два месяца. Надоело. И так извелась вся, издёргалась, практически не спала и не ела… Уже никаких сил не осталось на переживания.

Когда её вызвали на собеседование, она даже не испугалась. Будь что будет!

Михальченко предложил ей рассказать немного о себе, в нескольких предложениях – историю своей жизни до поступления. Вяло и безэмоционально она поведала всё без прикрас – и о том, как от них ушёл отец, и как мать попала в психушку, и как бабушка занималась Викиным воспитанием с самого раннего детства… Она излагала только сухие факты, не требуя ни сочувствия, ни жалости – да она и не позволила бы себя жалеть.

– Ну что же, – сказал Михальченко, – ты свободна, Вика. Сейчас можешь ехать домой. Результаты станут известны ровно через неделю. Мы вывесим списки…