Да, я вдруг поняла, что ничего столь уж ужасного в Аттикусе, возможно, и нет, так лишь показалось мне на эмоциях. Да, в нём нет ничего ужасного... Кроме одного — он обычный. Со своими ошибками, глупостями, страхами, пошлыми намёками... Он не был мне интересен таким.

— Хватай бокал, по дороге поговорим, — Аттикус поднялся со стула и подождал, пока я тоже встану.

Подумав, я прихватила с собой не только бокал, но пару кусочков сыра. Теперь можно и отправиться бродить по замку до своей комнаты.

Едва мы вышли за дверь, как я сразу напомнила:

— Ты рассказать что-то собирался по дороге. Или поговорить о том, какой ты обычный и разочаровавший меня.

— Да, — Аттикус кивнул и, наверно, впервые серьёзно посмотрел на меня. — Послушай, так вышло, что... — он смотрел мне в глаза, но впервые в этом взгляде не было насмешки. Более того, мне показалось, что я вижу в них раскаяние или как минимум сожаление. — То, что ты сейчас ко мне чувствуешь... Это обратное действие моего портрета. Я разорвал его, и теперь в тебе растет ненависть ко мне.

— Да? — я насмешливо глянула на него. — А ты не думал, что она растёт не из-за этого, а из-за тебя? Из-за того, что ты так себя ведёшь?

Мужчина пожал плечами. Свет люстр в широком длинном коридоре не мог дать хорошее освещение, и от этого мой спутник казался загадочным, мистическим, каким-то нереальным. Наверно, я могла бы залюбоваться им, но эти грязные волосы, ухмыляющиеся губы и сам этот странный человек были мне неприятны.

— Зачем я вам? — задала я важный вопрос. — Конечно, хочется верить в доброту и гостеприимство, но уверена, всё не так просто, и этому всему есть причина, — я потрясла сыром и бокалом, чуть не расплескав его содержимое.

Аттикус ответил не сразу, и это не добавило ему плюсов в моих глазах.

— Маркус должен разобраться, как ты попала сюда, и почему у тебя оказался мой портрет, — пояснил Аттикус как-то неохотно. — Он проректор Академии. Так что ответственность на Маркусе большая, и, поверь, не будь твоё появление важно, он не стал бы просить меня быть учтивым с тобой. Он знает, как паршиво я справляюсь с такими задачами.

Мысленно я согласилась с последним утверждением, но ничего не стала говорить. И так понятно, что Маркус здесь главный, а, значит, пока он не решит всё мне рассказать, от Аттикуса я ничего не добьюсь.

Некоторое время мы шли молча. Повернули направо, и там оказалась высокая лестница, явно ведущая на какую-то башню, так как было видно, как она загибается. Там, наверху, из-за изгиба, казалось совсем темно, а вот снизу, где мы остановились, на стенах горели магические свечи. От нас с мужчиной плясали причудливые тени, магическое пламя колыхалось, и от всего этого становилось как-то не по себе.

Чтобы скрыть свои чувства, нарочито весело спросила:

— Может, я избранная? Нет у вас тут никакого непобедимого зла, которое по пророчеству падёт от нежной руки милой иномирянки? Или какого-нибудь шикарного принца, чьё сердце растает при виде моей нездешней красоты?

— Нет, — хмыкнул в ответ мужчина. — Тут дело не в тебе, а в том, кто умело использовал тебя... И твоего парня, — он выделил последнее слово, явно намекая, что странно иметь отношения с кем-то и мечтать о мужчине с портрета.

Наплевать, что он думает. В любом случае, он ничем не лучше меня!

— Использовал для чего? — напряглась я, решив не дать ему сбить меня с сути.

— Это тоже Маркусу предстоит выяснить, — Аттикус посмотрел на меня серьёзно. — Я не подбрасывал тебе портрет, и мне не за что извиняться. Мы найдём того, кто это сделал, и выясним, зачем ему это было нужно.