– Смену себе обучаешь, значит, - мужчина усмехнулся. – Идём, там свинью режут.

– В смысле? Прямо сейчас? - пискнула я и ошарашенно посмотрела на дочь.

– А когда? Завтра что ли? - не понял староста. – Сейчас быстро и поделим. Я матушку твою всегда первой за мясом зову, единственная травница в деревне всегда ужинать досыта должна.

– Мама, подожди, - остановился я травницу. – А как же Яна?

– А что не так? - нахмурилась женщина. 

– Там свинью резать будут, а Янка маленькая, - прошипела я так, чтобы Владимир не услышал.

– И что, что маленькая? - буркнула травница. – Ничего, свыкнется. Идём, и не спорь!

Я покорно кивнула и поспешила за женщиной. Шаг, ещё шаг. 

А потом раздался визг. На столько громкий, что казалось я оглохну. Яна вцепилась в мою руку мёртвой хваткой, пискнув. Плюнув на всё, я остановилась и присела перед дочерью:

– Милая, ты не хочешь пока поиграть здесь? Мы с бабулей скоро вернёмся.

– Ты пойдёшь туда?  - голубые глаза расширились от ужаса. – Мамочка, я боюсь!

– Тебе нечего бояться, - поспешила успокоить я дочь. – Помнишь, мы с тобой разговаривали про охоту? 

– Да, папа охотился на зверей, чтобы принести домой мясо, - послушно повторила Яна мои слова.

Мне не нравилась такое объяснение, потому как дичь Ярослав домой не носил. В отличие от бедной хрюшки с мохнатыми ушами, жертвы мужа убивались ради развлечения. 

Я не была наивной, да и далека от Гринпис, но увлечение мужа не поддерживала. То, что сейчас происходило во дворе старосты было… нормальным.

– Свинку убили, чтобы нам было что кушать, - подбирая слова, заговорила я. – Но я бы не хотела, чтобы ты это видела.

– Хорошо, - кивнула Яна. – Я не пойду туда, подожду здесь.

– Отлично, - я улыбнулась и погладила дочь по голове. Ободряюще кивнув, я побежала догонять травницу, которая уже скрылась за забором.

Как оказалось, мои страхи были ложные. Никто не собирался вести нас на задний двор и показывать раздел туши во всей красе. Владимир проводил нас в дом и налил в кружки чай.

– Ну что, рассказывайте, - мужчина окинул нас внимательным взглядом. – На долго ли дочь приехала? Не против ли муж?

– Нет мужа, Владимир, - не лукавя, прямо отозвалась мама. – Нет и не было. Я хотела сегодня идти к тебе, да запамятовала, что сегодня скот режут.

– Привела ты мне проблему, баб Веся, - староста поджал губы и нахмурился.

– Владимир, я тебя знаю, - тихо заговорила травница. – Ты толпу угомонишь, а я подсоблю. 

– Василе моя помощь не помогла, - хмыкнул староста. – Но твоя дочь другая. Я надеюсь.

– Я обучу Арнику, - поджала губы мама. – Будет мне сначала помощницей, а затем и сменит. Единственную травницу тронуть не посмеют, сам знаешь.

– Но и помощи от неё долго принимать не будут, - парировал Владимир. – Отправила бы ты её в город. Внучку у себя оставь пока, а дочку отошли. Сама же знаешь.

– Знаю, но отсылать не буду, - заупрямилась мама, и я понимала причину. 

– А ты чего молчишь? - староста окинул меня хмурым взглядом. – Понимаешь, что жизнь сахаром не будет?

– Понимаю, - едва шепнула, опуская голову. 

Было стыдно, словно я и есть та самая падшая женщина. И ведь не расскажешь никому, что брак у меня был, да не сложился. И что Яночка зачата была уже в браке. 

Повисла гнетущая тишина. Мы с травницей ждали ответа. Владимир – единственный, кто в праве выгнать меня из деревни. Как бы странно это не звучало, но староста был здесь всем… Он собирал налоги, он отчитывался перед знатью, он был судьёй и исполнителем наказания. 

– Пусть Арника остаётся, - заговорил наконец мужчина, а мы с мамой облегчённо выдохнули. – Я поговорю с народом, не позволю преступить закон. Но и повода давать не надо. Веди себя тихо и благочестиво.