Закрыла глаза и просто позволила себе расчувствоваться. Мне даже не нужно было притворяться, потому что до сего момента я свои слёзы просто сдерживала. Почувствовала, как в глазах защипало, влага потекла по разгоряченным щекам.

- Простите, генерал! Пощадите меня, прошу вас!

Не стала больше ничего добавлять, просто тихо плакала, надеясь на его снисхождение. Внутренним взглядом коснулась его «атмосферы», надеясь поймать хотя бы отголоски его эмоций, но на меня обрушился целый шквал: сжавшееся сердце, бурная жалость, сожаление… Со всем этим вперемешку злость на себя, раздражение, панический страх…

Я изумленно распахнула глаза и устремила взгляд на Рафаэля. Он сидел на стуле в очень напряженной позе и закрыв глаза. На мужественном лице отражалась безумная внутренняя борьба. Видимо он случайно не удержал эмоции в узде, и они полоснули по моим ментальным чувствам восприятия мощной волной, выдавая его… истинное отношение ко мне.

Он не хотел убивать меня! По крайней мере, пока. Ему было меня даже жаль! Что это? Значит, он действительно не так страшен, как кажется на первый взгляд? У него, оказывается, очень чуткое сердце…

Шквал эмоций Рафаэля резко прекратился: он смог взять себя в руки.

- Поднимись! – произнес поразительно ровным, спокойным голосом, не сочетающимся с бурлящей внутренностью. - С этого дня ты живешь в общей казарме и отвечаешь за мытье сортиров! Ко мне без прямого приказа не приближаться! Если появится хотя бы одно подозрение в том, что ты вредишь нам, с головой распрощаешься сразу, без суда и расследования!

Я замерла, с изумлением осмысливая произнесенные им слова. Меня не только не убьют, но даже оставят в отряде???

Я быстро поклонилась и радостно пролепетала:

- Спасибо, господин!

Рафаэль небрежно махнул рукой и отвернулся, демонстрируя свое равнодушие и презрение, а я быстро покинула помещение, до сих пор с трудом веря в свою удачу.

…Дни в казарме потекли в спокойном русле, хотя я и ловила на себе презрительные и осуждающие взгляды сослуживцев. По некоторым, случайно подслушанным разговорам, я поняла, что никто ничего толком не знает, и даже исчезновение генерала осталось для большинства тайной. Меня презирали за резкое разжалование, приписывая множество надуманных причин: от лени до открытого бунтарства, но утверждать что-либо наверняка не решался никто. Поэтому меня просто сторонились или игнорировали, что делало мою жизнь даже довольно комфортной.

Единственное, что очень сильно огорчало – это невозможность нормально помыться, поэтому я ходила в купальни всегда позже всех, чем злила прилипчиво предвзятых мужчин еще больше.

Однажды, недели через три после моего возвращения в казарму, я поспешила в купальню немного раньше обычного. В тот день были особенно интенсивные тренировки, вымотавшие меня так сильно, что у меня подрагивали руки. Так хотелось опуститься в прохладную воду и просто расслабиться хотя бы на несколько мгновений! Я схватила полотенце и мыло и аккуратно вошла в купальню. Миновав несколько огромных чанов, заполненных уже использованной теплой водой, я прошмыгнула в самую дальнюю часть помещения. Здесь всегда стоял нетронутый чан. Он был меньше остальных по размеру и наполнен прохладной водой. Я привыкла использовать его для себя. Я не решалась купаться голышом, поэтому обмотала вокруг себя ткань и залезла в чан. Вода приятно пробрала прохладой и сразу же упокоила разгорячённое тело.

Как радостно хоть иногда получать удовольствие! Моя жизнь по большей части представляла собой вереницу трудностей и обязанностей, и иногда катастрофически не хватало элементарного отдыха!