Единственное, что Марго исполнила/оправдала из маминых надежд/стараний – это очень удачно вышла замуж. Хотя в самом начале отношений дочери с «золотым мальчиком», Диана очень сомневалась в удачном исходе дела.

«Это все наследственность», – неопределенно оправдывала она непонятный мир дочери, когда настойчивый Золотарев пришел к ней для предварительного разговора о «руке и сердце» несравненной Маргариты. Разница лишь в том, что при всей своей мечтательности и нерешительности, Ритин отец действительно самозабвенно любил Диану, а вот Кешина дочь… просто позволила любить себя.

– Мам, забери Сонечку из сада, я приболела, – сказала она вчера странным голосом. Диана вслушивалась сквозь телефонные помехи – сотовая связь всегда вносит некоторые коррективы в звучание голоса, какой бы идеальной она ни была.

– Ничего страшного, мам, – судя по всему, Рита идет по улице, и ей действительно «тяжело»?

– Она спит, – позже сердито дал отчет Миша. – Нет у нее никакой температуры. Не знаю я ничего. Просто спит, и все! Соньку сами завтра отведете?

Удачно выдав дочку замуж, Диана впервые за последние двадцать с лишним лет вздохнула легко и свободно.

Вспомнила о своей личной жизни, благо о своей внешности не забывала никогда. И даже позволила себе влюбиться, с головой уйдя в поздний и неожиданно страстный роман с завзятым (до встречи с ней) холостяком Павлом Юрьевичем.

– Все хорошо, – обычно/привычно ровно отвечает Рита.

Шесть лет примерной супружеской жизни без скандалов и кризисов.

И вот теперь это странное «приболела», после которого спится богатырским сном.

Поглядывая на часы, Диана прибавляет шаг. Впереди показалось здание, отделанное новомодной жестью. Там прозябает (иначе не назовешь), ее странная дочь, вместо того, чтобы блистать в управлении собственного мужа, который занимает далеко не последнюю ступень в большой компании.

Положив руки на стол, а голову на руки, Рита пребывает в полузадумчивом, полулежащем состоянии. В наушниках играет музыка. В крови еще покалывает легкая газация от вчерашних встреч – этакая фантомная память, словно ее обнаженной кожи еще касаются Ольгины невидимые руки…

Уже не утро, но еще и не день – время ланча. В это самое время они однажды встретились с Ольгой. Из мысленного сумбура наконец возникает одна более-менее определенная идея – собраться сейчас и отправиться в ТЦ по соседству. В надежде встретиться там опять случайно, на нейтральной территории, ибо очень хочется вновь увидеться с ней, поговорить, посмотреть в глаза и, быть может, даже вновь оказаться в ее теплой власти, но «я никогда не пойду к ней сама!»

В студии немноголюдно, все заняты своими делами, у каждого свой личный проектик. На новую посетительницу Рита обратила внимание последней, да и то лишь тогда, когда Диана вплотную приблизилась к ее столу.

Матерью за это время анамнез был собран – Рита выглядит лучше обычного, задумчивость соответствует норме, но явно не соответствует содержанию – нежно-мечтательная улыбка вместо привычно отсутствующего взгляда в себя выглядит по меньшей мере необычно, хоть и весьма мило.

– Мам? – удивленно произносит молодая женщина, снимая наушники. – Привет… не ожидала.

Женщина постарше изображает теплую улыбку, за которой прячет подозрительность с волнением. Как же она могла не прийти после вчерашнего странного звонка? Как самочувствие, погода в доме? И я не отказалась бы от горячего кофе…

– …все хорошо. – Рита подвигает свободный стул к своему столу, убирает мамино пальто на вешалку, готовит в кофемашине мокачино. – Нет, мы не ругались. Нет, я не беременна. Кстати, я сама к тебе собиралась, показать первые наброски вашего фотопортрета…