Близ­ко под­хо­жу к над­гро­бию, опус­ка­юсь на од­но ко­ле­но и про­во­жу ла­до­нью по род­но­му, но та­ко­му да­лё­ко­му изо­бра­же­нию На­та­ши.

– Я бу­ду веч­но лю­бить те­бя, ни од­на жен­щи­на не смо­жет вы­тес­нить твой лик из мо­ей па­мя­ти или за­нять твоё ме­сто в мо­ём серд­це, – с пол­ной уве­рен­но­стью, при­зна­юсь я.– Но, ес­ли это всё ока­жет­ся иг­рой, вся эта смерть лишь бу­та­фо­рия, – за­мол­каю, не­сколь­ко се­кунд с опу­щен­ной го­ло­вой, слу­шаю гул вет­ра, ко­то­рый при­шёл на сме­ну до­ж­дю.

Ре­ши­тель­но под­ни­ма­юсь с ко­ле­на, вы­прям­ляю пле­чи и слов­но клят­ву, про­из­но­шу сле­дую­щие сло­ва, – На­та­ша, ес­ли ты ока­жешь­ся жи­ва, и это все­го лишь твой план, …,– гроз­но опус­каю уг­лы бро­вей и, вы­тя­ги­ваю их в го­ри­зон­таль­ную ли­нию в ре­зуль­та­те на пе­ре­но­си­це об­ра­зу­ют­ся по­пе­реч­ные склад­ки.

За­тем, слов­но мань­як, рез­ко ме­няю вы­ра­же­ние ли­ца, при­под­ни­маю бро­ви, ок­руг­ляю гла­за и с дья­воль­ским бле­ском в гла­зах, за­яв­ляю, – ес­ли ты ока­жешь­ся жи­ва, то эта мо­ги­ла дол­го пус­то­вать не бу­дет. Она бы­ст­ро об­ре­тёт ис­тин­но­го хо­зяи­на. Ты от­ве­тишь за всё. Ни­кто, слы­шишь, ни­кто и ни­ко­гда, и ни­че­го в этой жиз­ни не за­би­рал у ме­ня без­на­ка­зан­но.

Ве­тер сти­ха­ет, сно­ва на­чи­на­ет на­кра­пы­вать до­ж­дик, ка­п­ли ко­то­ро­го па­да­ют на па­мят­ник и сте­ка­ют по порт­ре­ту На­та­ши. Ве­рил бы в кон­спи­ро­ло­гию, ре­шил, что это знак, так как соз­да­ва­лось ощу­ще­ние, что из глаз На­та­ши по­тек­ли слё­зы.

– За­ко­паю, жи­вую за­ко­паю в эту мо­ги­лу и за­став­лю му­чить­ся. Мед­лен­но уми­рать, так же, как и я. Моё те­ло сгни­ва­ло при жиз­ни, ра­ны кро­во­то­чи­ли и ни­где, и ни в ком не на­хо­дил по­коя.

Она так час­то го­во­ри­ла, что я без­душ­ное су­ще­ст­во, при этом изо­бра­жа­ла из се­бя не­вин­но­го ан­ге­ла. А на де­ле ока­за­лась кон­че­ной су­кой! Вы­ну­ди­ла ме­ня сго­рать в аду ещё при жиз­ни.

Злость, бес­по­щад­ным зве­рем по­жи­ра­ла из­нут­ри. Не­на­висть ох­ва­ты­ва­ла ис­тер­зан­ное серд­це. Я одер­жим этой не­дос­той­ной де­ви­цей, у ко­то­рой вме­сто серд­ца ка­мень.

Жизнь как вьет­нам­ские джунг­ли, на­пич­кан­ные ло­вуш­ка­ми.

Одер­жи­мый бе­зу­мец!

И она мне под­стать…Су­ма­сшед­шая стер­ва…

Нет ме­ж­ду на­ми люб­ви, лишь бо­лез­нен­ная одер­жи­мость…

Ко­гда «лю­бовь» без­от­вет­на, одер­жи­мость ста­но­вит­ся опас­ной. Одер­жи­мые мо­гут чув­ст­во­вать, что они не в со­стоя­нии жить без дру­го­го че­ло­ве­ка. Они мо­гут уг­ро­жать или да­же пы­тать­ся по­кон­чить с му­ка­ми са­мо­убий­ст­вом. А ес­ли дру­гой че­ло­век всту­па­ет или уже на­хо­дит­ся в от­но­ше­ни­ях, то на­чи­на­ет­ся бред су­ма­сшед­ше­го, со­про­во­ж­дае­мый мыс­ля­ми вро­де «Он ук­рал у ме­ня лю­би­мую» и «Так не дос­та­вай­ся же ты ни­ко­му!». С дру­гой сто­ро­ны, одер­жи­мость – это вид эго­из­ма. Что-то вро­де ма­нии. Гла­за го­рят, ты тре­бу­ешь, чтоб че­ло­век был с то­бой ря­дом. Рев­ну­ешь к ка­ж­до­му встреч­но­му. Ес­ли объ­ект обо­жа­ния про­сто лю­бит те­бя, то это хо­ро­шо. Но со вре­ме­нем те­бе ка­жет­ся, что ты не по­лу­ча­ешь от­да­чи. Ес­ли те­бя лю­бят чуть мень­ше, чем ты се­бе это пред­став­ля­ешь, зна­чит, всё, не­лю­бовь, по­доз­ре­ния, ис­те­ри­ки. По­это­му важ­но пом­нить, что нор­маль­ная лю­бовь – это не чув­ст­во соб­ст­вен­ни­че­ст­ва. Она под­ра­зу­ме­ва­ет лич­ное про­стран­ст­во ка­ж­до­го влюблённого и не тре­бу­ет ка­ж­дый раз ло­бы­зать­ся в дёсны, штур­мо­вать зам­ки. Ес­ли всё вре­мя ждать от сво­ей люб­ви под­ви­гов, то мож­но сой­ти с ума, чёртов пси­хо­пат.