С лагерями, впрочем, ясности не было. Пресса Рейха молчала, но французские газеты сообщили, что по «кацетам» идет тихая, нигде не разглашаемая амнистия. Выпускают тех, у кого срок не больше года, причем не уголовных, а «политиков». Строительство новых лагерей прекращено, старые же пополняют зелеными «винкелями» – уголовной братвой. Знающий комментатор назвал даже общее число заключенных – пять тысяч, в два раза меньше, чем в прошлом году. Кто-то даже предположил, что нацисты начали постепенно цивилизоваться…

Среди намеченных к закрытию «кацетов» был и Губертсгоф. Лонжа не поверил – уж слишком капитально там все строилось. Скорее всего просто переименуют, то ли в филиал того же Заксенхаузена, то ли в просто пересылочный пункт.

Великий фюрер Германской нации затеял очередную игру. Неспроста! Наверняка не может забыть о судьбе Муссолини. Волчий хвост спрятали в кладовку, сменив на лисий.

– Эй, дезертир, нам на следующей, – глядя по-прежнему в сторону, сообщил рыжий. – Приготовься.

Лонжа невольно вздрогнул. Дезертир? Откуда им знать?

– О самоволках можешь забыть, – не преминул добавить тот, что без примет. – Мы сюда самых прытких возим.

– Почему – дезертир? – не удержался он.

– Да на себя посмотри!

Вначале Лонжа не понял, а потом решил последовать совету. Итак, купе, двое конвоиров из Вермахта, не из тюремщиков, и он, в помятом костюме, без пальто и шляпы. Призывного возраста, стрижка короткая…

Он чуть не рассмеялся. Значит, для этих двоих он – обычный солдат-самовольщик, причем не злостный, таким место в военной тюрьме. А просто «прытких» переводят в часть, где режим пожестче и командир позлее.

А если все вместе сложить?

– На выход! – скомандовал унтер, в очередной раз поглядев в окно. – Руки сзади держи!

На платформе конвой продолжал бдить. Лонже было велено стоять лицом к рельсам и не вертеть головой. Тот, что без примет, остался рядом, держа карабин наизготовку, унтер же отправился куда-то в сторону станционного здания. Минуты тянулись, ничего не происходило, и Лонжа в очередной раз констатировал, что героя из него не получится. Сейчас бы выхватить у конвойного карабин, махнуть прямо через пути в сторону редких деревьев… Герою ни к чему думать о том, что даже если побег удастся, без документов и денег далеко не уйдешь.

«Как о тебе передать?» Если весточка дойдет, будет легче. Шажок, еще шажок, еще, еще…

Нет, не герой.

– Пошли, дезертир! Там по твою душу приехали.

Оказывается, рыжий унтер уже успел вернуться. Идти пришлось недалеко, мимо станционного здания и водокачки, за которой начиналась то ли площадь, то ли просто большой выгон. Дальше – дорога, обычная грунтовка, а посреди выгона – военный грузовик под тентом. А перед грузовиком…

– Стой! Ждать здесь!..

Унтер поспешил к тому, кто стоял возле кабины, достал из планшетки документы, принялся что-то объяснять. Лонжа… Нет, дезертир Лонжа между тем прикидывал, не ущипнуть ли себя за ладонь. Вдруг чудится?

Унтер, закончив со сдачей-приемкой подконвойного, нетерпеливо махнул рукой:

– Сюда, Рихтер! Поступаешь в распоряжение!..

Больше ничего объяснять не стал, да и не было в том нужды. Лонжа, подивившись всей невероятности происходящего, шагнул к грузовику. Нет, не к грузовику, к Столбу – дезертиру Столбу в новой аккуратной форме, с погонами согласно чину и незнакомой треугольной нашивкой на рукаве.

Не доходя двух шагов, остановился.

– Здравствуйте, господин обер-фельдфебель.

Специально не по уставу, дабы послушать как рыкнет.

«Цир-р-рковой?»

Господин обер-фельдфебель рычать, однако, не стал. Проводив долгим взглядом унтера, вздохнул со значением.