— А я разве не основная масса?

— У тебя есть все шансы не стать ею. Я наблюдала за тобой эту неделю: ты ведешь себя спокойно, присоединилась к группе, которая в любимчиках у надзирателей. Думаю, ты девочка умная и практичная.

— Умные и практичные девочки не попадают на Хесс, — горько проговорила я.

— Ошибки совершают все, — отмахнулась Марла. — Арестантов, отличившихся хорошим поведением и высокими трудовыми показателями, переводят в Арету, крупный город, и это совсем другие условия работы и жизни. Перевод в Арету – первый шаг к свободе. Если будешь умницей, сможешь освободиться уже через год-полтора, и в твоем личном деле поставят волшебную отметку «ЭО-СВОБОДНА». Такая отметка значит, что ты не опасна и перевоспиталась – и никакого блока энергий!

Я смотрела на женщину, как зачарованная; последние месяцы я только и слышала, что предстоящие годы проведу в заключении, что не видать мне потом хорошей работы, что моя жизнь загублена… Только один человек меня во всем поддержал – мой брат, но его голос потонул в общем потоке обвинений.

И вот кто-то еще говорит мне о свободе, о шансе все изменить и получить вожделенную отметку…

— Значит, достаточно просто хорошо работать, чтобы освободиться раньше срока? — спросила я.

— Перевод в Арету можно заслужить и иначе…

— Как?

— Ты нравишься Хальду.

Я рассмеялась, и охранники снова обратили на нас внимание.

— Прекрасно, — отсмеявшись, сказала я. — Мы же не в сказке, где чудесные освобождения случаются сами собой...

— Между прочим, Тана, для тебя все это действительно похоже на сказку. Хальд – мужчина интересный. Тебе повезло. Другие арестантки из кожи вон лезут, чтобы привлечь его внимание.

— Да, я везучая. Только в противоположном смысле.

— Да брось ты. Если Хальд сказал, что поможет освободиться, значит, поможет. Честно, Тана, ему можно довериться.

Я вспомнила старшего надзирателя, блондина с ледяными глазами, который привел меня в свой кабинет в первый мой день на Хессе, и при виде которого Птичка побледнела.

— Я не буду с ним спать.

— А почему сразу спать? Может, ему интересно твое общество?

Я рассмеялась снова.

— Значит, не хочешь сказку? Хочешь грубую реальность? — уточнила Марла.

Я окинула ее взглядом. Молодая, привлекательная, с гипнотическим взглядом и бархатным голосом – в таких легко влюбляются. Но Хальд отчего-то заинтересовался мной, у которой из примечательных черт только красно-рыжая шевелюра да вычурное имя. Интересно, сама Марла спит с Хальдом?

— А может, все-таки выберешь сказку? — вкрадчиво спросила она.

Я медлила с ответом – не потому, что ответа не было, а потому что мне стало тошно. О какой сказке она говорит? Существование в качестве подстилки надзирателя весьма далеко от сказочности.

Марла так внимательно смотрела на меня, словно хотела прочесть мысли. Уверена, моя покладистость будет ей на руку; возможно, Хальд пообещал ей что-то за содействие.

— Нет, — ответила я.

— Ладно, — улыбнулась Марла. — Пора возвращаться.

Мы вернулись в жилой корпус и разошлись по спальням.

Весь следующий день я ждала подлянки, и я ее дождалась. После трудовой смены надзиратель, которого арестанты между собой называют Глазастиком (природа одарила его дивными серыми очами, жаль, близко посаженными), стал по заведенному порядку проверять, выполнили ли мы дневную норму.

Обычно проверка длится минут пятнадцать; от ее результатов зависит, сколько мы заработаем за день и насколько, соответственно, приблизимся к освобождению. Посчитав, сколько порций концентрата изготовлено и упаковано, Глазастик взял одну порцию, открыл и высыпал содержимое в анализатор.