Лестер сжимал в руках мою простыню и довольно лыбился. Я же поняла, что стою перед ними совершенно без одежды, укрытая только личиной Бринса.

— Однажды ты серьезно пожалеешь о том, что сделал! — заявила я и попыталась вернуть себе простыню, но Лестер уже расстелил ее на лавке и приглашающе кивнул.

— Если бы не сделал, пожалел бы ты, — не смутился он. — И парни покрепче теряют здесь сознание.

— Сейчас сходим охладиться и попросим тебе новую, если так переживаешь. — Ирвин встал на мою сторону. — Замотаешься хоть с головой. Хотя Лестер прав, здесь надо раздеваться, а вот шапку ты правильно надел.

— Вот ее сдергивать точно не надо, уж поверь!

Я в упор поглядела на следователя, но тот не особенно смутился и довольно почесал волосатую грудь. Ай, ну как можно жить с такой шерстью! Там крыса завестись может, не то что блохи!

Мне такой вид был непривычен. В Гимзоре мужчины удаляли лишнюю растительность на теле из-за климата, да и в целом не слишком жаловали хождение без одежды и легких доспехов. Жизнь там непростая, никогда не знаешь, когда прилетит стрела, арбалетный болт или же заточенный нож под ребра. В Дагре я больше работала, чем разглядывала мужчин, поэтому Лестер и казался таким пугающим. Здесь бродили и более заросшие, но их-то я не знала! А вот он, можно сказать, открылся с новой стороны. Как и Ирвин. Но тот выглядел куда гармоничнее, и по волосатости был примерно одинаков с моим Бринсентом. И вообще…

Я снова через силу перевела взгляд на раскаленные камни и даже лично разок поплескала на них отваром. Затем, к моему облегчению, мужчины поднялись с лавки и неспешно побрели в соседнюю комнату, принимать душ.

Прохладные струи так приятно стекали по телу, что я с трудом вышла из-под них, замоталась в простыню и с удовольствием перешла в другой зал, без пара, где все болтали, пили и отдыхали от удушающей жары.

Здесь я наконец смогла расслабиться и запить переживания кружкой настоя. Жар в парной прошел до самых костей и никак не отпускал. Не понимаю, в чем тут удовольствие. Наши бани прохладнее и суше, а здесь воздух приходится проталкивать в легкие.

— Ну, посидели, пора и по домам? — осторожно спросила я.

— Да мы только начали.

— С одного раза ты не проникнешься философией этого места.

— Я и без проникновений ваших неплохо жил.

Кажется, я снова ляпнула что-то не то, потому что мужчины быстро переглянулись и будто смутились. Вот и не жалко их: сами придумали нелепицу с этой баней, сами пускай страдают.

— Садись, поболтаем. — Ирвин кивнул на место рядом с собой и подозвал разносчицу.

Через пару минут на столике перед нами уже стояли кружки с отваром и целый поднос мелких бутербродов. Не меньше десятка разных: с рыбой, ветчиной, солеными огурчиками, сырной пастой, запеченными овощами… От мысли, что могу все и не попробовать, я всполошилась, схватила ближайший, разжевала, потянулась ко второму, за ним сразу к третьему, но не успела. Ирвин отодвинул от меня поднос и покачал головой.

— Ты больше не в гимзорской подворотне, бери столько, сколько хочешь съесть.

— Вот все и хочу. — Я попыталась отнять бутерброды, но Ирвин держал поднос крепко. — Я такие еще не пробовал, вот и интересно!

— Мы только пришли, еще весь вечер впереди.

— Если не успею? Вот этот, — я мстительно указала на Лестера, — ест как два медведя. Я ему не доверяю.

— Закажем такой же набор с собой. Съешь в комнате за закрытой дверью. Так что можешь не набивать рот, тебе в любом случае достанется.

— Ай-ай.

У аптекаря было много недостатков, но он никогда не врал. Если обещал, значит, точно купит. Я для приличия повздыхала и придвинула к себе отвар. Он приятно холодил горло, к тому же неплохо утолял жажду. И аппетит отбивал, к сожалению. Третий бутерброд в меня так и не влез, зато Лестер прикончил уже четвертый, а Ирвин только пил.