Не знаю, помнил ли Илья Андреевич меня и подробности нашего знакомства. Судя по тому, как он держался — нет. И это к лучшему.

Макс, появившийся, когда мы уже пили чай, выглядел растерянным. Точно не ожидал меня здесь увидеть. А по растрёпанному и слегка помятому виду было понятно, что он спал и только проснулся. Даже небрежно одетый в домашнюю футболку и спортивные штаны, он мне ужасно нравился. Такой взъерошенный вид ему очень шёл.

— Мой сын — моя гордость. Будущий военный переводчик! Вот какого парня я сделал! — Илья Андреевич без конца нахваливал наследника.

Но того эти восторги ни капли не трогали. Наоборот, он, слыша их, только мрачнел. Наверное, вспоминал, какими словами отец бранит его, когда на него находит помутнение.

Стоило Богораду-старшему переключиться на меня, и я тоже начала чувствовать себя неловко. Столько комплиментов мне за всю жизнь не говорили.

— Ох, ну какая же красивая барышня! Я никогда не видел таких красивых девушек. Будь я лет на тридцать-сорок помоложе, точно бы приударил.

На эти неуклюжие, но такие искренние комплименты я только улыбнулась внутри себя.

— Па, оставь в покое человека, — заметил Максим.

— А что я такого говорю? Всё как есть. Очень красивая девушка. Но тебе не понять пока. Молод ещё.

А потом склонился к уху Максима и сказал громким шёпотом, так что я прекрасно всё слышала:

— Ты бы присмотрелся, сын. Длинные рыжие волосы, грудь идеальной формы, тонкая талия и прелестная попка. Да и характер не стервозный. Не то что твоя, питерская. Ни кожи, ни рожи. Смотреть не на что.

В моём сознании эта фраза повисла вопросом. Неужели у него в Питере девушка? Максим, кажется, разозлился. Резко встал, сжал кулаки и куда-то ушёл.

Вернулся он спустя минут двадцать. Уже остывший и даже весёлый. И принёс профессиональную зеркальную фотокамеру.

Он принялся ходить вокруг нас с Кириллом и щёлкать, но я возмутилась, попросила перестать.

— Мне нравится тебя фотографировать. У тебя много особо женственных черт и повадок. Меня это очень вдохновляет, — сказал Максим.

— Только я ведь стесняюсь, — заметила я.

Максим был всё же немного странный. Всегда отлично выглядел и классно пах. Такой весь очень занятой и неуловимый. И уже какой-то родной, что ли. Если честно, я влюбилась всего через пару встреч. Но упорно не могла понять, почему он возле меня крутится. Всегда комплименты, намёки, ненавязчивые касания. Но никакой конкретики.

Незаметно пролетело несколько часов. Я опомнилась, когда разъехались ворота и в них появился белый внедорожник. Оказалось, прибыли какие-то гости, друзья семьи. Мама Максима засуетилась, отец принял крайне деловой вид и периодически грубовато шутил. Я чувствовала себя лишней и не знала, как уйти. Выручил Максим, тихонько, чтобы не акцентировать на мне внимания, предложив подвезти до дома. А потом объявил уже громко:

— В общем, мы поехали.

— Всем до свидания. Спасибо за гостеприимство, — сказал я, поднимаясь со своего места в роскошной кованой беседке, украшенной витым узором.

Пока ехали по извилистым улочкам посёлка, я не представляла, о чём говорить. Всё думала о той, брошенной его отцом фразе. Но имею ли я право расспрашивать? Он знал, что я всё слышала, поэтому, на мой взгляд, должен как-то пояснить мне, что имелось в виду. Но Макс, по всей видимости, не собирался поднимать эту тему. По крайней мере, сейчас.

— Почему Кирилл учится здесь, а не в какой-нибудь частной закрытой школе? — поинтересовалась я, чтобы разрядить напряжённую тишину.

— Здесь рядом дом и моя мама. После гибели родителей мы стараемся ограждать его от ненужных стрессов. По сути, нет особой разницы, где получать среднее образование. Тем более в его возрасте.