– Поль-ле-Фоль или Поль Ле Фолле… или так, или сяк, как вам будет угодно.

И действительно, внешне приказчик чем-то напоминает Пьеро из итальянской комедии дель арте. Он может представать то забавным, то опасным и даже зловещим. А впрочем, он неглуп, сметлив, и его ум столь же подвижен, как и тело. Он ведет себя так свободно, что никто не удивляется, услышав, как он обращается к хозяину на «ты».

Положив руку на эфес шпаги, граф д’Юрвиль кланяется и уходит.

Приказчик тотчас открывает окно с маленькими толстыми круглыми стеклами, вставленными в свинцовый переплет, в комнату проникает холодный воздух, и табачный дым рассеивается.

Поль-ле-Фоль выглядывает наружу. К шуму реки, бьющейся о песчаный берег, скалы и сваи причала, примешиваются приглушенные звуки приятной музыки, доносящиеся из дома господина Ле Башуа. Аккорды скрипок, гобоя и вёрджинела, кажется, убаюкивают сидящего у стены дома индейца, который, похоже, только что выменял последнюю шкурку выдры на полбутылки спиртного.

Даже такого количества достаточно, чтобы вызвать у него захватывающие видения, которые дает огненная вода.

Он сидит неподвижно, не чувствуя холода этой лунной ночи. А между тем мороз усиливается.

Приказчик слушает плеск реки.

– Когда мы наконец вернемся на берега Сены? – спрашивает он. – Всякий раз, когда я слышу эту песню воды, меня охватывает тоска по дому…

Господин Базиль качает головой, раскладывая по местам гирьки, пинцеты и весы:

– Что касается меня, то я туда никогда не вернусь. Там мне ничего не светит. Я бы умер там от скуки или раздражения.

Приказчик затворяет окно и снова усаживается рядом с негоциантом. Непринужденным жестом он обнимает того за плечи, и на лице его появляется выражение грусти и одновременно насмешки.

– Стало быть, я умру, так и не увидев Париж. Потому что ничто не может нас разлучить, верно, брат?

– Достань мне свиные ножки, – говорит слуге Жанина Гонфарель, хозяйка таверны «Французский Корабль». – Я хочу сделать из них рагу.

– Свиные ножки? Это в такой-то час? Где же их искать? Рождество еще не скоро. И потом, хозяйка, что это вы задумали? Вы же отлично знаете, что трактирщики и мелкие торговцы не имеют права покупать товар до девяти часов утра.

– До восьми, мой мальчик! Зима еще не наступила…

– И только после того, как товар будет в течение часа лежать на прилавках рынков Верхнего или Нижнего города.

– Заткнись! Не лезь ко мне с распоряжениями этой сволочи Тардье… Я не для того забралась в такую даль, аж в Канаду, чтобы мне и здесь досаждали легавые… Говорю тебе, отыщи мне свиные ножки. Это вопрос жизни и смерти. Попроси приказчика господина Базиля, Поля Ле Фолле. Ради меня он может даже разбудить мясника. Смотри, чтоб к утру доставил ножки.

Удрученный, но смирившийся со своей участью, парень хватает плащ и уходит в темноту.

Удовлетворенная, Жанина Гонфарель поворачивается к коту, которого она удобно устроила на мягкой подушке. Кончиком пальца она почесывает его под подбородком. Кот снисходительно принимает ласки, щурясь от удовольствия.

– Ты мне нравишься, – говорит она. – Послушай, разве у мамаши Гонфарель тебе не лучше, чем у этой шлюхи, увешанной шикарными побрякушками? Позволь тебе сказать, что знатные дамы неподходящая компания для кота… Ты же видел, как она с тобой обошлась… Поверь мне, малыш, оставайся-ка лучше у мамаши Жанины.

Кот мурлычет. Она смотрит на него, и на ее полном лице появляется огорченная гримаса.

– Да, я все понимаю: ты такой же, как все мужчины, котяра. Если надо выбирать между доброй женщиной и шлюхой, ты предпочтешь последнюю. Что ж, я не строю иллюзий. Ты опять выберешь ее. Как всегда!