Потому что этот жест открытой вражды уравновесил всеобщее малодушие.

Так госпожа де Кастель-Морг во всеуслышание объявила о своей верности духовнику, которому еще вчера все пели дифирамбы, а сегодня отреклись. Наконец-то она смогла выместить всю свою злобу, всю свою горечь, которые копились в ней годами, а причиной, как ей кажется, явилась эта пара, слывущая воплощением успеха в жизни и в любви. А ей ненавистно все, напоминающее, что сама она никогда в жизни не знала ни счастья, ни радости плотской любви.

О! Какую боль, какую невыразимую боль она испытала сегодня, увидев эту великолепную и необычную пару, входящую в собор под овации толпы. Из-за них вся ее напрасно прожитая, полная разочарований жизнь показалась ей еще более горькой. Никогда еще узы брака, связывающего ее с Кастель-Моргом, которого она никогда не любила, не казались ей столь тяжкими. Вся ее загубленная жизнь встала перед нею при виде этой женщины-победительницы, которую горячо приветствовал и боготворил весь город просто потому, что она явилась, потому, что достаточно просто ее увидеть, потому, что в ней есть ОЧАРОВАНИЕ. Тогда как ее, Сабину, никто не любит, она никому не нравится.

Кастель-Морг заставил ее присутствовать на благодарственном молебне. Лучше бы он бросил ее в сточную канаву.

Никому не было дела до ее унижения, до ее страданий, никто не сказал ей ни слова сочувствия.

Единственный, кто был к ней добр, кто ее искренне уважал, – ее духовник – исчез.

К ее печали, разбуженной недавними событиями, прибавились тревога и растерянность.

Неужели он, Себастьян д’Оржеваль, такой сильный, поддался страху? Нет, это невозможно. Может статься, он попал в ловушку? Нет, его сверхчуткая интуиция предостерегла бы его. Но что же тогда предположить? Что он предается размышлениям в каком-нибудь убежище, чтобы потом ударить по врагам? Но зачем нужно скрываться? Ведь он владел ситуацией.

Он ее бросил… Теперь она осталась одна, без помощи, окруженная осуждением и ненавистью.

Слезы катятся по ее распухшему лицу, ставшему еще более уродливым из-за белил.

Граф де Кастель-Морг разъяряется еще больше. Эта проклятая баба вечно делает все так, что виноватым оказывается он… Он мечется, как лев в клетке, по той единственной комнате, которую им выделили, кидая свирепые взоры на предоставленную в их распоряжение кровать, достаточно широкую и удобную, между раздвинутыми занавесками которой видны белоснежные простыни.

– Никогда я не лягу с вами в эту кровать! – кричит он.

– Я тоже! Идите ночевать к Жанине Гонфарель, этой сводне! Вы ведь уже привыкли находить там и пристанище, и нежный прием.

Кастель-Морг изрыгает ругательство, бросается на кровать прямо в куртке и сапогах.

Сабина выскакивает из комнаты, сдерживая яростный крик.

Камердинер господина де Фронтенака, спящий на походной койке перед дверью, слышит звон бьющейся посуды и, заинтригованный, встает.

Замок невелик, и в этот час все должны бы спать. Часовые стоят на карауле снаружи, и этого достаточно. Двигаясь туда, откуда донесся шум, камердинер приходит на кухни.

Господин де Кастель-Морг также слышал этот шум, потому что спал вполглаза. «Она опять что-то разбила», – думает он. Он спускается по лестнице прихрамывая, потому что его нога к утру всегда начинает ныть.

Он видит темную фигуру, которая пересекает прихожую под сонными взглядами камердинера и одетого в ночную рубашку поваренка.

Это госпожа де Кастель-Морг в плаще с капюшоном. Она направляется к выходу.

Он настигает ее в тот момент, когда она собирается открыть дверь, и хватает за руку: