– Боже, какая ужасная история! К моменту королевской свадьбы он уже был женат на нынешней герцогине? Хотя нет, не может быть, тогда она была еще ребенком, бедняжка.

– Она вовсе не так молода, – насмешливо заметил граф. – Не думаю, что она совсем дитя. Герцогиня – человек огромного ума и исключительной образованности.

– Однако… можно подумать, вы с ней знакомы?! – воскликнула Анжелика.

– Только понаслышке. Она защитила в Сорбонне диссертацию по открытому господином Декартом методу исчисления бесконечно малых. Так как я старался быть в курсе развития науки в Европе, то услышал о ней. Мне даже довелось прочесть ее небольшой труд, в котором она ставит под сомнение не только выводы Декарта, но также законы гравитации Луны… Когда дуэнья Королевских дочерей упомянула имя их попечительницы, я не был уверен, что речь идет именно об этой женщине. Мне это представилось чересчур неправдоподобным. И тем не менее в Голдсборо действительно пожаловала одна из первых докторов honoris causa нашего времени.

– Не могу поверить… – пробормотала Анжелика. – Столько событий всего за несколько дней!

Они вышли на берег. Выдающийся далеко в море узкий дощатый настил во время прилива позволял без особых затруднений сесть в шлюпку. Им навстречу, высоко подняв фонарь, чтобы осветить путь, вышел Жак Виньо. Ночь была туманной, но не слишком темной. Невидимая из-за облаков луна изливала угрюмые лучи, которые мерцали на свинцовых волнах между скалами и рифами, словно таинственные светлячки. Эта игра смутного мимолетного свечения навевала тревогу. Летящие по небу клочья тумана напоминали чудовищ, блуждающих в ожидании чего-то неведомого.

Анжелика и Жоффрей уже подошли к молу, когда откуда-то издалека донесся совершенно отчетливый душераздирающий женский крик.

Он пронзил воздух и повис, будто бы исторгнутый нечеловеческим страданием, нескончаемой невыразимой мукой.

Казалось, его издала сама ночь из самой глубины черных туч, несущихся над ними.

Этот крик висел в бескрайней темноте, и ветер разносил и бесконечно раздувал его пронзительное эхо, и в этом вое билась и металась неизъяснимая боль, сопровождаемая хрипами дьявольской злобы и ярости.

Все, кто слышал этот леденящий кровь вой, остолбенели.

Адемар выронил фонарь, который вручила ему Анжелика. Его трясло так, что он никак не мог перекреститься.

– Дьяволица… Дьяволица… – бормотал он. – Она самая. Вы ведь тоже слышали, верно?

Даже закаленные в морях матросы были напуганы.

– Там происходит что-то неладное, – вглядываясь в темноту, произнес один из них. – Что скажете, ваше сиятельство? Какая-то женщина попала в беду?..

– Нет, это голос духа, – отвечал другой. – Мне ли ошибиться. То же самое я уже слыхал у островов Дьявола, в заливе Святого Лаврентия… Правда, этот крик пришел не с моря…

– Да, скорее, из деревни, – согласился Пейрак, – я бы даже сказал – из форта.

Анжелика тотчас подумала о герцогине де Модрибур.

Подобный крик могла исторгнуть только грудь существа, испускающего дух. Внезапно, преисполнившись уверенности, что больная скончалась, не придя в сознание, Анжелика бегом бросилась к деревне, укоряя себя за то, что не проявила достаточно проницательности и оставила несчастную в ее смертный час.

Запыхавшись, она прибежала к форту и на фоне освещенного оконного проема увидела два темных силуэта.

– Что случилось? – окликнула она.

– Не знаю, – ответил голос Дельфины дю Розуа. – Вдали кто-то кричал. Это было ужасно. Мы до сих пор дрожим от страха.

Анжелика была озадачена.

– Но крик раздался из форта. Странно, что вам показалось иначе… Это не потревожило госпожу де Модрибур?