Говори со мной, если сможешь…
Даже если я замолчу.
Зелёный мост
Прозрачный день. Зелёная вода.
Над островом – виденьем – Герб зелёный.
И, кажется, ничто и никогда
здесь не было иным. И просветлённо
гляжу на мост. Гляжу издалека,
туда, назад, из своего столетья.
И лет шестьсот, включая лихолетья,
расскажут всё, что видела река.
И отворятся потихоньку вдруг
зелёные Форштадские ворота.
И юный Кант войдёт в безбрежный круг
трансцедентальности. И не узнает кто-то
его тогда. Но так или не так,
войдёт он в мир, уже расставшись с детством,
чтоб стать и откровеньем, и наследством,
едва успев промолвить Guten Tag…
И сторож у Форштадских, у ворот,
глубокомысленно жуя печенье,
вдруг станет думать о предназначенье
всего – всему, что от чего идёт…
И про большой оранжевый пакет,
что нёс гонец, приветствуя науку.
И вот, с письмом протягивая руку,
заговорит про звёзды, про Закон…
про то, как это понимает он…
Что правильная мысль – всегда проста,
как адрес – «У Зелёного моста»…
Высокий мост
Да здравствует Высокая Вода,
где высока вода и мост высокий.
И, нет сомненья, пижма и осока
здесь первыми не будут никогда.
Здесь – плоскодонки, баржи, корабли.
И парусов больших великолепье,
когда, как в продолжение Земли —
мост разведён – прошествуют столетья…
И башенка, у самой у реки,
игрушечно-торжественное диво,
узнает их… И долго, сиротливо
глядит им вслед, как вдаль из-под руки…
А дальше – всё уходит в поворот.
И, если кто-то мог над ним подняться,
увидел бы Кнайпхоф, и, может статься —
как Прегель пробивается вперёд
к морским просторам… Замок на Горе…
Услышал бы ветра – литовский, польский.
И – Орденский призыв в преддверье Польской
войны с Московией… И громкий, на заре,
скрип двух обозов в Мемельской таможне
с московскими деньгами на войну…
С высокой точки всё увидеть можно.
Услышать просьбу можно не одну.
И миссия проста, и – непроста —
Ведь как взглянуть с Высокого Моста…
КОММЕНТАРИИ
Кто сказал тебе, что ты – наг?Не ел ли ты с дерева?Библия (Ветхий Завет, 3:11)
Ах, Ева, что тебе в той сладкозвучной неге
запретных наваждений, тонкой лжи?
И ЗАПОВЕДИ нет, как в обереге —
не преступать чужие рубежи?
И яблок нет? Смотри. Они – повсюду.
Зачем ещё то, что пророчит Змей?
Он, правда, нежен, но в угоду зуду
Всеобольстителя лжёт и тебе, злодей.
Что в том тебе, что обо всём и много
ты станешь знать,
пусть больше, чем сейчас,
и чувствовать, и быть, подобно Богу,
который всё равно мудрее нас.
И шепотком, что невесомей пуха,
к тебе сейчас изящно наклонясь,
что это шепчет он тебе на ухо,
а ты смеёшься, к ветру прислонясь?
В том смехе всё – от яблока до чувства
всепозволенья, власти или НЕ —
ПОВИНОВЕНИЯ… А впрочем, нет – искусства
быть разной вне судьбы и сердца вне.
Повсюду быть не следствием – причиной
всех следствий в разговоре о судьбе.
И – никогда, ни в чём наполовину…
Всё – до конца! Зачем это тебе?
Молчание улыбкою играет.
И яблоко – на краешке стола…
Что впереди, ещё никто не знает.
Но женщиной она уже была…
РЕФОРМАЦИЯ
Быть может, грешен я. Простишь ли ты меня…
Осмелился вчера я вознестись до тайны…
за проповедью вслед… И – тайны не храня,
предстать перед тобой, хулитель не случайный.
И, повинуясь истине, и папству вопреки,
во славу Виттенбергского Собора,
я возвеличил Правду от своей руки.
И именем твоим избавил от позора.
Своекорыстие, мирская суета,
бесовские дела меж ангельских сентенций,
и грешник грешникам – святая простота —
всё отпускает впрок продажей индульгенций.
Повсюду слышна чуждая латынь.
И Библия, немецким не владея,
не стала другом… Праведник, остынь!
Друзья – ростовщики и лицедеи…
И человеки, веря и скорбя,