– Хочу напомнить: господин Докс никогда не был женат, но, кажется, в последнее время подумывает отказаться от статуса холостяка, – пропела на ушко Ани госпожа Феррина, довольная откровенными взглядами, которыми начальник стражи одарил её подругу.

– Эй, кто из нас сваха: я или ты? – наиграно возмутилась Аня, радуясь про себя, что господин Докс высок, но сухощав, и его возможно изобразить не в сильно уменьшенном масштабе.

– Ты, дорогая моя, антисваха, – напомнила ювелирша, – так что дружеская помощь тебе не помешает.

Да, после того, как Аня в лицах пересказала свою беседу с господином Васком, а красавица-ювелирша отсмеялась и выразила восхищение её хитроумием и хорошим знанием мужской психологии, они стали близкими подругами. Подружилась Аня и с другими дамами, активно занимающимися торговыми делами, те представили её своим мужьям, их мужья – своим друзьям (особенно холостым, по просьбе настроенных на сватовство жён), и Аня в итоге оказалась знакома практически со всеми крупными ремесленниками и торговцами Эзмера. Начальнику городской стражи её представил муж госпожи Феррины – тот самый Оскар, что когда-то сам служил в королевской страже, а сейчас активно общался с коллегами её Эзмерского отделения. Бывшие соратники порой обращались к Оскару за советом, а господин Докс частенько выпивал с ним кружку пива в баре. Тот же Докс помог Ане оформить разрешение на предпринимательство в городе: у настоящей Аннет Сток, как выяснилось, не было официального разрешения на работу свахой. Два дня пробегав по коридорам городской управы, Аня не только выправила себе все необходимые бумаги, но и собрала много полезных образов-личин на будущее. В первую очередь считала личины нескольких городских стражников по принципу: много – не мало, авось пригодится.

Таким образом, к середине лета Аня ощущала себя старожилом Эзмера: её представляли знакомым, с ней обсуждали городские сплетни, её рекомендовали друзьям.

– Аннет кому угодно поможет брак по любви заключить, хоть самому Василиску! – шутили подруги.

– И Василиску пару подберём, – соглашалась Аня, подавляя дрожь. – Может, бедолаге только жены и не хватает, чтоб перестать людей в страхе держать. Женится и переменится: был злобный змей – станет добренький.

Сведения о мифической змее, раздобытые Аней, пока сплошь состояли из слухов. Когда она в очередной раз слышала рассказ о найденном в лесу каменном волке, то невольно втягивала голову в плечи, а когда говорили о разбитой статуе в какой-то пещере и о разгромленной королевской усыпальнице, ей хотелось по примеру Шурика опасливо уточнить:

«Простите, статую с усыпальницей тоже я развалила?»

Но страшнее всего были слухи о фанатиках из секты «Возрождение Василиска», убивающих девушек на алтаре, – описываемые слухами картины чудовищных ритуалов подозрительно походили на те, что Аня как-то раз увидела во сне. В газетах об этих убийствах ничего не писали, только в одном старом выпуске, найденном в городской библиотеке, Аня отыскала статью о массовом жертвоприношении во славу Василиска, совершённом с целью призвать из небытия мифическую змею. Жертвоприношение произошло давно, когда нынешний глава королевской стражи Ригорин Оэн только-только занял свой пост, сменив отца. Видимо, по молодости лет глава не сумел предотвратить утечки сведений, но потом учёл прокол и больше никаких данных о фанатиках в газетах не появлялось. Плохая весть состояла в том, что найденная в газетах дата разрушения королевской усыпальницы совпадала с датой бегства Ани из подвальной лаборатории Унира Госка...