«Похоже, сегодня вернувшегося с работы господина Гине будет ждать дома непривычно тёплый приём и о-ооочень страстная ночь... без серёжек в ушах, – усмехнулась Аня, постукивая карандашом по столу. – Эх, молодость, молодость и свойственная ей бессознательная убеждённость в благородстве людей... Арине в голову не пришло обеспокоиться главной проблемой: её Олив скоро придёт в себя, перестанет чувствовать себя виноватым в сегодняшней сцене и решит, что его вновь предали и бросили, как в юности. И тогда стремление к возмездию быстро выведет его на дорожку шантажа. Сколько страстных писем ты успела ему написать, Арина? Сколько дорогих безделушек на память подарить? А ювелиры ведут учёт купленного клиентами, по Феррине знаю. М-да, надо предотвратить такой исход. Похоже, «Дело неугодного мужа» мне придётся внести в графу «Благотворительность».

Из оставленного Ариной Гине тугого мешочка с авансом Аня вытащила три монетки и отправила Павлюка на почту за магическим конвертом под письмо. Вложенное в такой конверт письмо само прилетало по указанному адресу, а письмо, предназначенное магу, можно было направить прямо в руки этого мага. Примечательно, что адрес отправителя можно было написать какой угодно. Высокородные имели обыкновение ставить на конвертах свою гербовую печать, казенные учреждения – свои штампы, а вот частное послание от простолюдина никак не гарантировало верность данных отправителя.

...

Тем же вечером никому не известный молодой стражник занял в ресторане в центре города отдельный кабинет. Когда метрдотель привёл в этот кабинет посетителя и вышел, к мастеру Оливу повернулся уже не молодой страж правопорядка, а сам господин Докс собственной персоной. Под строгим, внушительным взглядом начальника Эзмерской стражи Олив нервно сглотнул и переступил с ноги на ногу.

– Мне не нравится, когда в моём городе солидные, уважаемые люди начинают нанимать моих бывших подчинённых для неблаговидных целей устранения неугодных им лиц, – неприязненно скривившись, процедил Докс и уселся за стол, уставленный закусками. Оливу он присесть не предложил.

Меховых дел мастер побелел, покачнулся, смял в широких ладонях снятый с головы картуз и просипел:

– Устранения... устранения меня?!! Вы поэтому велели п-п-принести...

Докс поморщился, глянул на него, как на идиота. Отпил аперитива, забросил в рот сардинку, небрежно бросил:

– Для чего ж ещё? Тебе повезло, что Гине не нанял отморозков с городского дна (не его это уровень), а мои подчинённые (хоть бывшие, хоть нынешние) о таких делах сообщают мне сразу. Ты не крестьянин, не рабочий, ты вольно работающий гражданин и мне пришлось бы строчить отчёт о произошедшем с тобой несчастном случае, докладывать магистру, а оно мне надо? Да и племянник мой охотой промышляет...

– Да-да, я у него по самой высокой цене шкурки выкупаю, – заверил перепуганный Олив. – По самой-самой высокой, из уважения к вам, господин начальник!

– Угу. Словом, расклад такой: сдаёшь мне все улики и исчезаешь из Эзмера навсегда. Исчезновение – не несчастный случай, нет ищущих родственников – и дела нет. Шкурки скупай где-нибудь подальше, а то Гине сильно удивится, что мертвяк по городу ходит.

Посеревший Олив выложил на стол тонкую пачку надушенных писем, горку безделушек и перстень с рубином.

– Это всё, – заверил парень, утирая пот со лба. – Что б я ещё хоть раз с женой богатея связался – да ни в жизнь! Это Аринка сегодня, небось, проболталась мужу, когда домой прибежала в слезах. Ну, бабы, никакую тайну сохранить не могут!