– Кубики сюда давай, что ли, куплю за нормальную цену, в кабаках тебе такую не дадут. А нам в рейд топать, пригодятся в дороге, – протянул толстую руку партизанистый Полкаш. – Чё замер!

В ночных московских подворотнях я бы себя повёл послушно, имелся печальный опыт общения с такой гопотой, а тут сразу подумал: какого чёрта он понты качает! Я же в другом мире, самое время для перековки! Вот только страшновато что-то. Интересно, а там точно туалет?

Кажется, я понял, кому и зачем он тут нужен.

– Ну!

– Отстань, старый хрен! – окончательно разозлился я, жаль, тонюсенько получилось, жиденько как-то. – Без тебя соображу, кому двинуть.

– От, борзота пошла! – встрепенулся ватник с нехорошей ухмылкой. – Давай, кому сказал!

Брянский уроженец попытался направить в мою сторону автомат, наверное, больше символически, чем на деле – для обозначения статуса. Но и этого Полкашу сделать не дали. Третий участник драмы с прибытием – среднего роста накачанный стриженый блондин в отечественной армейской «цифре» – спокойно схватил ствол одной рукой и плавно пригнул ППШ к земле.

– Ты что делаешь, обл… К шерифу в гости захотел? – резко поинтересовался он. – Порядки с полок выдуло? Машешь тут стволом.

Полкаш и не сопротивлялся, словно ждал именно такой реакции товарищей. Ага, ясно. Спектакли играют перед новичками.

– Да поставь ты табурет, чечако, никто его не украдёт! – опять заговорил белобрысый качок. – Хотя нет, тут не бросай, вот это уж точно продашь, крепкая конструкция, а у нас столяров мало, почти что тю-тю столяров, одни плотники-залётники… Голову не парь, проблем нет. Полкаша Колей кличут, он нормальный человек, только вот быстрый очень, напористый, партизан же, уле… А меня Володей зовут. Кличка Вудсток. Такой же позывной, так и называй.

– Да… мне по жбану, как тебя называть, – смело отозвался я, вспомнив последние прочитанные книжки. – Навалились гурьбой, ещё пузырь не впитался. Нет бы помочь новенькому, подсказать чего! И не бульонные у меня кубики, а вовсе даже «Букет приправ»! Ладно, проехали. Без вас разберусь.

Кожаный тихо присвистнул.

– Не брешешь? – бородач сделал стойку. – Покажь.

Я отрицательно качнул головой – вам только покажи, дьяволам, – но потом, подумав, вынул и предъявил упаковку.

– А он из умных будет, – внимательно прочитав надпись, отметил лысый. – Такому и помочь не грех. Помнишь, Володя, как тебе помогли?

– Помню, Герцог, помню. Как зовут-то?

– Степан Гунов.

– Че-его? – громко изумился лысый, на какой-то миг теряя тщательно оберегаемую вальяжность. – Да не бывает таких фамилий! Гонишь!

Калики-моргалики, как же мне всё это фамильное проблемство надоело! Ну, родители дорогие… В моем скупом московском кругу все давно привыкли, тут же предстоит остроумную хрень выслушать заново.

– Диверсант он, товарищи, – по-бывалому объявил наглый партизан, опять подхватывая ППШ, – засланный казачок. Во всех пиндосовских фильмах у русских такие фамилии. Гунов да Благов!

– Ещё Гоголь бывает, – несколько отстранённо заметил Вудсток, пожёвывая сухую травинку. – Так не пойдёт, погоняло есть нормальное? Ну, кличка.

– Не обзавёлся как-то, – зло ответил я.

Не говорить же им, что в школе меня звали Гуней.

Полкаш с Вудстоком выжидательно посмотрели на задумчивого Герцога, словно требуя от него какого-то важного действия. Тот, не сходя с места, вытянул в мою сторону руку с указательным пальцем пикой.

– Гунном будешь, солидно и веско! И никаких насмешек.

– О! Герцог, как всегда, в отжиге! – вскричал партизан. – Самое оно! А то Гунов… прости господи, как не родной.