Все ж предать я вас не хочу, люди с пониманием.

Ведь и прежде много похвал, зрители разумные,

«Добрый» мой и «ветреный брат» слышали из ваших уст.

Был тогда как девушка я, не пристало мне рожать,

И пришлось подкинуть дитя, увидать в чужих руках.

Вы его вскормили тогда бережно и ласково.

С этих пор надежда на вас выросла в груди моей.

Как Электра, мчится сейчас к вам моя комедия,

Ждет и ищет: зрителей тех нет ли здесь, понятливых?

Вмиг узнает, – только б найти, – брата кудри милые.

Как пристойны нравы ее, сами поглядите вы:

Твердой кожи плотный кусок не подвешен спереди,

Сверху – красный, толстый, большой, детям

   на посмешище.

Шуток здесь над лысыми нет, плясок нету кордака,

Здесь старик, стихи бормоча, палкой собеседника

Не колотит, чтоб прикрыть соль острот подмоченных.

Не кричат здесь: «Горе, беда!», с факелом не бегают.

Верит в силу песен своих и в себя комедия.

Вот и я, хоть славен везде, длинных не ращу волос.

За новинку выдав старье, надувать не стану вас.

Только с новым вымыслом к вам прихожу я каждый год.

Был когда-то грозен Клеон, я по брюху бил его.

Но когда упал он ничком, я не тронул павшего.

Эти ж, только раз сплоховать стоило Гиперболу,

Затолкали насмерть плута, да в придачу мать его.

Первым Евполид забежал, «Мариканта» вывел он,

Подлый, подло он обокрал наших славных «Всадников»,

Пьяную старуху приплел, вот и все, для кордака.

А старуху Фриних давно на съедение рыбам дал.

Тут к нему Гермипп подскочил, облевал Гипербола.

Подбежали прочие все, чтоб лягнуть Гипербола.

В мутных водах ловят они, словом говоря моим;

Тот, кто любит шуточки их, на мои не смотрит пусть!

Если ж я и речи мои вам теперь понравятся,

Прослывете вы навсегда судьями разумными.

Первое полухорие

Ода

В небе высоком грозного

  Зевса, богов властителя,

  В хор наш зовем мы первым.

  С ним и тебя, трезубца царь,

                           Бог-великан,

  Синего моря и земли

  Яростный колебатель!

  Славного кличем родителя нашего,

  Вечный Эфир, тебя, жизнь сохраняющий в мире!

  С ним и тебя, пламенный бог,

  В белых лучах мчащий коней

  Над простором земли! Велик

  Меж богов ты и смертных.

Предводительница первого полухория

Эпиррема

  Рассудительные люди, нас послушайте теперь!

  На тяжелую обиду мы пожалуемся вам.

  Всех богов опережая, мы лелеем город ваш,

Вы ж из всех богов бессмертных нам не молитесь одним,

Сторожам своим надежным. Если сдуру вы поход

Затеваете, грохочем мы и посылаем дождь.

Помните, когда Клеона-скорняка, врага богов,

Вы избрали полководцем, грозно брови мы свели,

Напугали вас, «из тучи с громом молнии неслись»,

И Селена путь привычный позабыла, свой фонарь

Спрятал Гелиос, исчезнув с небосклона и грозя,

Что светить не станет, если будет властвовать Клеон.

Все же вы его избрали: легкомыслие давно

В этом городе оседло; не впервые божествам

Вашу глупость и беспечность вам на пользу обращать.

А что это справедливо, мы докажем без труда.

Если вы Клеона-вора в лихоимстве, в грабеже

Обличите и в колодки закуете наглеца,

Все былое вам простится, позабудутся грехи,

Обернется все на благо, счастлив город будет вновь.

Второе полухорие

Антода

Феб-господин, приди и ты,

  Делоса царь, владыка круч

  Высокогорных Кинфа!

  Ты, что в Эфесе, в золотом

                               Доме живешь,

  Горняя, с нами будь! Тебе

  Девы лидийцев служат.

  С нами будь, наша родная, владычица,

  Горододержица, с грозной Эгидой, Афина;

  Ты, что хранишь горный Парнас,

  В блеске пляши смольных костров,

    О Дионис, веселый бог,

  Вождь вакханок дельфийских!

Предводительница второго полухория

Антэпиррема