– Ваша мать предлагала вам выбрать простолюдина лишь для того, чтобы за ним не стоял род, – не сдавался князь в попытках утешить приёмную дочь. – Чтобы никто со стороны не мог влиять на вашу семью так же, как Годуновы влияют на Рюриковичей.

– Она не могла вам такого сказать, – буркнула Софья.

– Поверьте, я хорошо знаю вашу мать, – мягко ответил князь.

– Знали раньше, – Софья поджала губы и упрямо отвернулась к окну.

«Я обещала маме… я… не могу выйти замуж за Аскольда».

В лице и всей фигуре Софьи было столько горя, сколько князь видел в ней лишь когда она была десятилетней девочкой и только-только попала к ним в дом. Он не мог смотреть на это спокойно и снова заговорил:

– Скажите, Ваше Высочество, а если мать освободит вас от данного обещания, если благословит на брак с Аскольдом, вы согласитесь? Если она скажет прямым текстом – выходи за Аскольда Си… Оболенского?

– Не знаю… – тихо прошептала девушка. – Тогда у моего рода не останется надежды ни на спасение, ни на отмщение. Хотя… – Софья усмехнулась. – Если вдруг род Годуновых будет полностью уничтожен, у меня не останется причин создавать второй род Рюриковичей.

– Пожалуй, встретиться и переговорить с императрицей даже в нынешних реалиях всё же проще, – тепло произнёс князь.

– Мне нужно время всё обдумать, – сказала Софья и тяжело вздохнула. Затем повернулась к князю и посмотрела на него с искренней благодарностью в глазах. – Прости за вспышку. И… спасибо за всё. Папа…

– Не стоит, доченька, мы же семья, – ответил князь Выборгский.

В московскую усадьбу великокняжеского рода Оболенских я отправился уже глубокой ночью. Сразу после суда я сделал один важный звонок по телефону, а затем поехал с тётей и братьями домой. Проверил охрану – после моего ареста она была усилена, всех успокоил, переоделся и двинулся в путь.

Можно было отложить поездку до завтрашнего утра, но внезапная смена моего социального статуса и фамилии требовала незамедлительных решений. Завтра уже вся империя будет знать, что в великокняжеском роду появился младший сын. Мы должны быть к этому готовы.

А заодно необходимо разобраться с истинной личностью моего местного папочки.

Хотя я на девяносто девять процентов уверен, кто это.

– Вас что-то беспокоит, ваша светлость? – произнёс Вадим с водительского сиденья. В машине мы были вдвоём – своих главных бойцов я оставил в усадьбе. Зато нас сопровождали пять автомобилей охраны, выделенные великим князем.

– Нормально всё, – вздохнул я, припомнив странный телефонный разговор. И бодро продолжил: – Можешь называть меня, как раньше.

– Я… подумаю, как будет лучше. Вы ведь теперь младший великий княжич Тверской.

– А ты, я слышу, рад этому, – усмехнулся я. – Готовься официально стать Слугой. Но не всего рода Оболенских, а моим личным. Поговорю со своим новым папенькой.

– Вы… хотите всё своё имущество и всех верных людей записать на себя? Уверены, что с этим не возникнет проблем?

– Не должно, – отозвался я.

Мы въехали на территорию усадьбы, машина остановилась возле главного крыльца особняка.

Слуга Оболенских резво открыл дверь.

– Добро пожаловать домой, ваша светлость, – поклонился он.

Я молча кивнул и быстро прошёл в холл.

Встречать меня, кроме дворецкого, вышли четыре сестры и папаша. Великой княгини не было, как и младшей дочери Оболенских.

– Привет, братец! – Яна широко улыбалась.

– Здравствуй, Аскольд, – с лёгкой улыбкой кивнула Алиса.

Близняшки стояли позади старших сестёр. Одна из них испуганно отводила взгляд, вторая молча кивнула и приобняла сестру.

Ну да… Маша же боится меня за то кровавое представление, что я устроил на шоссе.