Виктор погладил мать по плечу.

– Потом всех начали спешно эвакуировать. Сначала тех, чьи дома были ближе всего к этому эпицентру, потом остальных. Но все происходило крайне медленно. Спасатели говорят, что не хватало машин, вертолетов, средств. Тем, кто мог сам покинуть Город, предлагали временно уехать к родственникам. Многие уезжали, уходили, побросав вещи и квартиры. Говорят, что строят стену – Периметр, чтобы блокировать зараженную зону.

– Зараженную чем? – спросил Иван.

– Кто бы сказал, – развела руками мать Виктора, – Вчера всем проживающим в лагере объявили, что им присваивается временный статус беженцев, что в городе произошла экологическая катастрофа, что ничего страшного, скоро все наладится. Но пока, милые граждане, придется пожить где-нибудь в другом месте, до особого постановления. Когда будет это постановление пока сказать точно невозможно, ситуация сложная. Желающим предоставят места в военных общежитиях, а также летние домики в старых пионерских лагерях.

– Мда, дела, – протянул Виктор, – Даже не знаешь, за что и хвататься.

– Я тете Любе позвонила, – сказала Нина Васильевна, – Она согласилась приютить на время.

– Что, совсем ничего хорошего ждать не стоит? – Куликову не хотелось покидать родные места, – Ничего утешительного не рассказывают?

– Всякую чертовщину рассказывают, – отмахнулась мать, – Туман, говорят, уже рассеялся, но от этого легче не стало. По ту сторону кордона народ пропадает, какие-то жуткие твари нападают. Над горизонтом марево голубое светится. Мы с Катюхой видели, как в город несколько танков и бронетранспортеров ушло. Назад не возвращались. Каждый день вертолеты раненых вывозят. Но нам так ничего не объясняют, военные и спасатели лишь отмахиваются, молчат. Что ни о чем хорошем не говорит. Так что, Витенька, ничего утешительного. Как бы ни хотелось в это верить.

– Тогда нужно ехать, – Виктор посмотрел на напарника, – Ваня, ты как?

– А что я? – сибиряк почесал щеку, – Фирма наша, вместе с Городом, тазом медным накрылась, так что тут меня больше ничего не держит. Давно хотел на родину махнуть.

– На том и порешили, – Куликов, заботливо посмотрел на родных, – Вам собраться долго?

– Да чего тут собирать, – мать рассеянным жестом обвела нехитрый скарб, – Что успели схватить, то и так в сумках.

– Тогда давайте перекусим и в дорогу, – закрыл тему Куликов, – Вещи к машине я отнесу. Авось через недельку-другую все наладится.

Он хлопнул Ивана по плечу, и они вышли курить на улицу.

Надеясь на скорый конец этой истории, никто не знал, что произошедшее – только начало.

Виктор сидел в дальнем углу рюмочной, задумчиво крутил в руках стакан с дешевым коньяком. Полумрак заведения стирал лица находящихся в зале, превращал их в призраков, в теней, оставшихся после живых.

Из стареньких колонок тихо выплескивался кабацкий шансон, оставаясь где-то за гранью восприятия, словно шелест листьев в дождь. Одинокая пара танцевала в центре зала, шаркая ногами.

Куликов сидел, погрузившись в себя. Он только что получил расчет, мог позволить себе немного шикануть. Сегодня он выбрал селедку-под-шубой, блюдце с лимоном, графин с томатным соком и триста грамм коньяка.

Впрочем, тяжелые мысли о необходимости вновь искать работу никуда не делись. Как же опостыло все!

Жизнь так и не вошла в свое прежнее русло. Никто не хотел брать на работу бывших «беженцев». Никто не хотел связываться с теми, кто нес на себе загадочную печать покинутого Города.

Потому как странностей с ними действительно хватало.

С теми, кто пережил рыжий туман, происходили страшные и непонятные случаи. Кто-то из них навсегда застревал в стенах домов, просочившись сквозь каменную кладку. Их приходилось потом вырубать из бетона словно тушу мамонта изо льда. Кто-то самовоспламенялся, сгорая за доли секунды дотла. Кто-то вдруг взрывался, раздувшись воздушным шариком. Некоторые просто исчезали. Уходили из дома и не возвращались.