Фландрия в начале XVI века считалась сердцем культурной жизни Европы. Фрейлина научилась разбираться в живописи и искусстве оформления книг, музыке. Узнала толк в дорогих тканях и украшениях, в общей сложности Анна провела во Франции семь лет и вернулась в Англию лишь в конце 1521 года.
Отдышавшись после очередного танца, Анна пригубила холодного вина и замерла, когда перед ней, словно из ниоткуда, появился Генри Перси. Его серые глаза снова насмешливо смотрели на нее, заставляя сердце то бешено колотиться, то замирать.
– Леди Анна, – он поклонился и поцеловал ее руку. – Не ожидал вас встретить при дворе.
– Добрый вечер, милорд. Должна спросить – почему?
– Я думал, одной красотки Болейн здесь достаточно.
– Но Мэри сегодня нет. Так что Вам придется довольствоваться моим присутствием.
– Вы и впрямь так самонадеянны, леди Анна?
– Я не понимаю Вас, – нахмурив брови, сказала девушка.
– Я имею в виду ваш разговор с королевой.
– Как?! Вы знаете о нем?!
– Только ленивый не обсуждает вашу дерзость.
Анна пожала плечами.
– Я вовсе не считаю это дерзостью. Она сказала, что я – коренная англичанка, как Георг и королева, спросила, зачем я притворяюсь особенной? А я ответила, что каждая женщина нуждается в изюминке – это то, что притягивает взгляды, делает ее центром внимания.
– Очень мило, – улыбаясь, сказал Генри. – Вы – необыкновенная девушка, Анна. Я таких еще не встречал.
Королева собиралась уходить. Фрейлины, все до одной, последовали следом. В покоях королевы она расчесала Екатерине Арагонской волосы и заплела их в косу. Когда фрейлины по одной стали покидать комнату королевы, младшую Болейн окликнул властный голос королевы. Она пальцем поманила Анну к себе и смерила ее строгим взглядом.
– Я видела сегодня, как вы мило смеялись с Генри Перси. Ты – не ровня сыну графа Нортумберленда. И он уже помолвлен. Оставь юного Перси в покое! Иначе… Иначе ты не минуешь беды…
Анну отчитывали, словно маленького ребенка, разбросавшего игрушки. И особенно ее задели слова Екатерины о Перси. Она и сама все прекрасно понимала, но глупое сердце не слушало голос разума. И Анна, повинуясь своему сердцу, не желала слышать подобных слов.
– Ты меня поняла, Анна Болейн?
Проглотив подступивший к горлу комок, девушка подняла глаза на королеву.
– Да, Ваше Величество.
– Можешь идти.
Присев в реверансе, Анна вышла из покоев королевы. Нужно было идти спать, но она знала, что уснуть не сможет. Голова шла кругом, в ней метались тысячи мыслей. Прислонившись к прохладной стене, Анна закрыла глаза и заплакала. Ей казалось, что это был самый ужасный день в ее жизни. Но все ее несчастья только начались.
Начало марта в Англии ничем не отличается от начала осени или зимы. Бесконечный дождь, туман и завывающий, словно раненый зверь, ветер. Солнце, кажется, даже не пытается проникнуть сквозь эту серую завесу. Весна совсем не похожа на весну!
Королева все эти дни прибывала в унынии, которое было вызвано не только непогодой. Король словно забыл о том, что у него есть жена. Ее Величество практически не покидала свои покои, заставляя фрейлин находиться рядом. Долгие серые дни и мрачные вечера они проводили за молитвами и рукоделием. Анна терпеть не могла ни то, ни другое. Нет, она была не против молитв в целом, потому что считала, что они помогают очиститься и снять груз с души. Но такое фанатичное рвение к Богу, какое приветствовала ярая католичка Екатерина Арагонская… Это было ей не по нутру.
Спустя несколько дней после появления при дворе, Анна Болейн стала одной из самых популярных придворных дам. Ее манеру одеваться по-французски стали перенимать чопорные английские леди, многие молоденькие девушки с удовольствием украшали свои головки элегантным арселе. Загадочная, привлекательная, таинственная… Так мужчины называли Анну, упоминая в своих разговорах. Она ловила на себе их заинтересованные взгляды, полные намеков и желаний. Она улыбалась им, вкладывая в эту улыбку и смущение, и распущенность одновременно. Ее черные глаза манили, поощряли, обещали и звали. Но она всегда уходила, оставляя после себя легкий аромат лаванды и несбыточные мечты и надежды.