– Красавица! Вылитая Анжела Дэвис!* Так и ходи, не снимай! И очки себе оставь насовсем. Ты мне только на замену те отдай, темные, с блескучками на дужках. Зачем они тебе, страшенные такие? Как глазища стрекозиные. Бабе Соне все равно женихов не зазывать. Лишь бы от солнышка защититься. Они у тебя на третьей полке в шкафу лежат, да? Так я заберу? Тогда и за сумку можешь не платить.

Очки, которые так жаждала заполучить баба Соня, были фирменные, недешевые. Марианна вздохнула и обреченно сказала:

– Забирайте, баба Соня. Носите на здоровье.

Украдкой стягивая очки, Марианна торопливо выскочила на площадку, пока квартирной хозяйке не пришло в голову потребовать что-то еще за свой антиквариат. Например, душу. 

Да и время поджимало, нужно спешить. Миллионеры не терпят опозданий.

---

*Анжела Дэвис - афро-американская правозащитница и марксистка, ее узнаваемое лицо в очках часто появлялось на экранах советского телевидения, а лозунг «Свободу Анжеле Дэвис!» был в СССР мемом.

6. 6

До коттеджного поселка Лопухово путь был неблизкий. Разумным решением было бы вызвать такси, но Марианна отправилась на автобусную остановку, считая, что в первый раз следует узнать дорогу с худшей стороны. 

Еще одним доводом в пользу автобуса стало то, что почти каждая поездка в такси превращалась для Марианны в тяжкое испытание. Экзотическая внешность пассажирки поражала водителей в самое сердце. Они начинали говорить с шаловливыми интонациями и отпускать неуместные шутки.  А когда Марианна их осаживала, обижались, грубили и вели машину неаккуратно. 

Другие шоферы, серьезные, не настроенные флиртовать, со вкусом жаловались на политиков и жизненные невзгоды. Марианна не любила агрессивного нытья, но прерывать считала невежливым. Сидела и слушала, страдая и морщась.

Поэтому она предпочитала общественный транспорт. Ничего, что долго и тесно. Можно и потерпеть – не барыня. Зато спокойнее и безопаснее. И дешевле, что немаловажно в ее нынешнем положении. Загородная поездка на такси влетела бы в копеечку.

Однако вскоре Марианне пришлось признать, что она совершила ошибку.

Пригородный автобус номер двадцать три был старым, тряским, густо пропах бензином, водительскими папиросами и ароматизатором «кокос». Стоило войти в салон, как после первого вдоха к горлу подкатила тошнота.

Все сидячие места были заняты, пришлось ютиться на задней площадке, где Марианну нещадно трясло и мотыляло. Автобус подскакивал на кочке, ее сначала подбрасывало вверх, как на качелях, потом она, клацнув зубами, падала вниз.

Из-под задних колес вылетала снежная жижа, щедро обдавая окно, через которое незадачливая пассажирка пыталась любоваться окрестностями. При выезде из города в салон набились люди. Марианну тесно прижали к поручням, железная палка больно вдавилась в живот. Ну хоть болтать вниз-вверх перестало, и то плюс.

Спустя сорок минут голос в динамике милостиво объявил:

«Поселок Лопухово. Конечная».

Вместе с оставшимися пассажирами Марианну вынесло наружу. Отдышавшись от бензина, она огляделась и горько вздохнула.

Элитный коттеджный поселок располагался на другом конце Лопухово, от остановки пилить и пилить. В тревожных сумерках, по жидкому снегу и грязи, под стылым ветром...

Марианна глянула на полупустой автобус, который подрагивал, ревел и выбрасывал клочья черного дыма, готовясь закрыть двери. Она с трудом подавила желание запрыгнуть в салон — неуютный, но зато теплый – и отправиться обратно в город. Автобус бибикнул что-то ругательное и грозное. В ответ Марианна застегнула верхнюю пуговицу пальто, поглубже натянула шапочку на брови и насупилась. Миллионер Аракчеев ждет свою учительницу, и он ее получит.