– Пришли результаты экспертизы, – начал Камышин, усаживаясь в высокое кожаное кресло. – Согласно заключению, в крови обнаружены фенциклидин[1] и каннабиноиды[2].

Я с силой сжал пальцами подлокотники.

– Ещё что-то? – уточнил.

– Да. Наш колесник[3] был обнаружен в свитере и в носках. И, со слов его матери, пропали наручные часы и золотая цепочка с крестом.

– То есть кто-то обчистил покойника до приезда спецов?

Полковник кивнул.

– Это интересно… – я крепко задумался.

Требовательный звонок мобильного телефона нарушил образовавшуюся на мгновение тишину, и Камышин вышел из кабинета.

Не прошло и пяти минут, как он вернулся. Занял своё место за столом и, не отрывая от меня прямого взгляда, задумчиво произнёс:

– Красивая у тебя жена, Кирилл...

Полковник смотрел внимательно, но без напряжения. Карина ему понравилась.

– Карина – не моя жена, – слова слетели с языка сами собой, отдаваясь гулким эхом в моей голове: не моя… не моя… не моя… Я не верил, что смог сказать это. Будто не своим голосом. Словно не я. И не об этой женщине. – И тебе, полковник, это прекрасно известно, – подался вперёд, опираясь руками на подлокотники кресла.

– Я хотел услышать это от тебя, – совершенно иным тоном, чем разговаривал до сих пор, сказал Камышин.

– Услышал. Что дальше?

– А дальше… Скажи мне – есть ли у тебя какие-то новости? Твоя птичка-официантка что-то принесла на хвосте?

– Да, у неё есть для нас информация. Правда, вчера нам так и не удалось с ней пересечься. Перенесли встречу на сегодня. Ближе к вечеру всё узнаю и доложу.

– Кирилл, только не тяни с этим делом! Один уже попал на тот свет, так и не успев дойти до места вашей встречи. Не рискуй. Побереги птичку. А ты вообще уверен в ней?

– Да, – чиркнул короткий ответ.

Несмотря на то что дозвониться до Маши я так и не смог – телефон был недоступен – у меня не было оснований ей не верить. Раз сказала, что плохо себя чувствует, значит так и есть.

– А что если нам прижать ещё одного драгдилера?[4] – неожиданно предложил Камышин.

– Полковник, зачем лишний раз следить? Они и так в курсе, что мы роем на них информацию.

– Верно. Но это даже хорошо: это заставит их нервничать и суетиться. А значит, они будут ошибаться.

– И действовать. К примеру, перевезут свои лаборатории на другие места. Или начнут зачистку территории, – вынес предположение я.

– К зачистке мы готовы, – холодно прокомментировал Камышин и, встав, принялся ходить по кабинету. – Не думаю, что они будут переезжать… Они запросто могут где-то неудачно засветиться, – остановился возле окна, после чего, повернувшись ко мне, продолжил: – Давай дождёмся твою птичку. Что она тебе расскажет… Отзвонись мне сразу. И запомни: Сергею ни слова о ходе расследования! Не хватало мне ещё за этим народным силовиком присматривать.

Поблагодарив за обед, мы с Кариной быстро попрощались с Камышиными и поспешили в «Пельменную» за ребятами.

Но далеко уехать не успели: уже на первом светофоре в моём кармане зазвонил мобильник.

– Полковник? – ответил, одновременно замечая как загорелся зелёный сигнал светофора, медленно тронулся с места.

– Кирилл, плохие новости. Похоже, твою птичку нашли. Накачанную наркотой.

Круто выкрутил руль, сзади послышались возмущённые гудки.

– Кир! – раздался испуганный вскрик Карины.

Съехав на обочину, я резко ударил по тормозам.

______________________________________

[1] Синтетический, чрезмерно токсичный фармакологический препарат для внутривенного наркоза. В настоящее время запрещён к использованию и производству. Включён в Список I контролируемых веществ в России как наркотическое средство. Одно из сленговых обозначений «Ангельская пыль» (Angel dust).