Времени придумывать, как поступить и как избавиться от него, у меня не было, поэтому, оттолкнувшись что было сил, я крикнула: "Помогите!" Сердце сжалось, когда услышала испуганный дочкин плач, да только ни мои крики, ни её слезы не помогли - похоже, все тушили пожар, и нам помочь было просто некому.
- Идиотка! - выплюнул Арзамасов. - Подстилка режиссёрская! Думаешь, я не знаю, чей у тебя выродок? А я ведь готов был принять его! Думал, ты поняла, что не нужна Потёмкину и никогда нужна не будешь! Он же с тобой переспал и забыл!
Слова его неслись мне в спину, пока я шла к ребёнку. И пусть! Это всё меня не трогало - родив без мужа, от соседей, родственников, знакомых я много неприятного, порой маскируемого под сочувствие и жалость, а иногда открыто презрительного, слышала! Что мне слова Олега, к которому я совершенно равнодушна?
Взяла дочку, прижала к себе.
- Уходи, Олег! Чего тебе от меня надо?
Он стоял, прислонившись спиной к дверному косяку и во взгляде, на меня направленном, я видела - не уйдёт! И ребёнок его не остановит! И не боится почему-то, что сюда придёт с пожара кто-нибудь! Почему не боится этого?
Пока он, оттолкнувшись от двери, шёл в мою сторону, я судорожно соображала, как быть! Ребёнок в руках... Не отобьешься!
- Олег! Пожалуйста! Давай мы завтра поговорим с тобой спокойно! Прошу тебя...
Я успела заметить, как он вдруг ринулся на меня. Запрыгнув на кровать вместе с Алёнкой, я слетела с неё и понеслась в коридор, по какой-то необъяснимой случайности легко опередив мужчину!
Попыталась открыть дверь сначала в одну, потом в другую комнату, но они были заперты. А вот третья поддалась. Забежав внутрь, я быстро заперлась, и ровно в ту же секунду Олег затарабанил в дверь снаружи. Правда, ему это быстро надоело и уже через пару минут, прокричав о том, какая я дура, раз отвергаю такого мужчину, как он, Арзамасов ушёл... Или схитрил и притих, чтобы я вышла? Идти в комнату Богдана я боялась, поэтому решила дождаться хозяина или хозяев этой и попросить меня с Аленой проводить.
Конечно, особо-то рассматривать чужое, пусть и временное жильё, было некрасиво, но свет позволял рассмотреть - на столе горел ночник. Видимо, хозяйка (судя по косметике на трюмо и женских вещах, небрежно сваленных на кресло) очень спешила на пожар, а до этого работала за столом - он был завален бумагами. На самом углу стоял раскрытый, но не включённый компьютер. На клавиатуре тоже лежали какие-то листы, и даже на полу валялись...
- Некрасиво рассматривать! - одернула себя сама и присела на краешек расстеленной, сбитой кровати.
Качая малышку, я шептала ей, что всё будет хорошо, но она, видимо, чувствовала мой страх и волнение и долго не засыпала. Пришлось лечь с краю, рядышком устроить дочь и дать ей грудь. Как я заснула, так и не поняла...
13. 13 глава
Богдан
Разбудил меня плач ребёнка. Ещё не открыв глаза, я уже представлял себе картинку - это Аленка плачет, дочка Ангела... Хотелось назвать её как-то, сказать ей что-то успокаивающее, но я всё никак не мог взять власть над собственным сознанием и вынырнуть из странно вязкого тяжёлого сна. Плавая в этом отвратительном мареве, я пытался шептать, понимая, что ребёнок один - иначе разве Ангел бы молчала, разве не успокаивала бы её? И, кажется, именно звук моего голоса помог открыть глаза:
- Девочка моя... Тише... Сейчас я...
Она кричала, судорожно сжав пальчики в кулачки и суча ножками по кровати. И если вечером ей было интересно, что я делаю, если она внимательно следила тогда за каждым моим движением, то сейчас продолжала надрывно плакать. Тяжёлая, словно с похмелья, голова, не мешала моему телу легко вскочить и, обойдя чужую двуспальную кровать, склониться над девочкой. А брать-то как ее? Она же извивается вся! Попримерял руки то так, то эдак, в итоге в одну ладонь затылком легла детская головка, а второй я обвил её тельце. Где-то видел... по телеку, что ли, что младенцев именно так держать нужно. И хоть этот ребёнок на младенца уже не был похож, я её поднимал именно так.