- Противозаконно то, что мой член все еще не в тебе. Но это мы исправим.

- Нет, пожалуйста! Нет!

Реву белугой, чувствую, как смешиваются слезы, сопли, ненавижу себя, но продолжаю умолять.

- Отпустите, прошу! Я… все сделаю! Все, что хотите…

- Мышенька, ну как ты не понимаешь, что хочу я от тебя только одного, а?

- Нет… не надо, нет!

Его рука гладит грудь, щиплет соски. Может это кому-то и нравится, но я не понимаю, как можно расслабиться и получить удовольствие, когда тебя вот так? Другая рука ползет вниз, накрывает лобок, массирует – я ничего не чувствую кроме отвращения!

Где? Где пресловутые ощущения из романов, когда ее тело начинает предавать?

Мое меня не предает!

Мое ненавидит этого хренова мужлана!

- Пожалуйста!

- Расслабься, дурочка, ну я же чувствую, какая ты горячая, страстная! Позволь себе все со мной! Позволь!

Пальцы раздвигают складки, закрывающие вход в мое лоно, там сухо как в пустыне Сахара. Ничего не течет! От слова совсем!

- Глупый мышонок. Я все равно там буду. Все равно!

Он смачно смачивает пальцы слюной и продолжает терзать мое тело.

Я понимаю, что это конец, когда слышу, как он расстегивает брюки.

Я вою от бессилия!

Реально вою!

Не хочу вот так! Господи! Нет!

- Да, мышонок, да!

6. Глава 5

Звук пряжки ремня, «вжик» - молния.

Потом я чувствую, как моего бедра касается он.

Член.

Огромный.

Мне кажется, я чувствую его острый запах.

От которого у меня сводит желудок и горло сжимает.

И еще он мокрый. На нем влага.

Неужели это семя? Он что, уже кончить успел, пока меня терзал?

Или это… как же это называется? Есть ведь мудреное слово?

Не важно!

Господи, почему в такой момент в голову приходят какие-то дебильные дикие мысли?

О другом надо думать!

- Мышонок, сладкий, сочный как персик. Любишь персики?

Я любила персики. Очень. Теперь буду ненавидеть.

Как все, что напомнит мне этот день.

Господи, за что?

Неужели я берегла себя, хранила, чтобы быть просто-напросто изнасилованной каким-то ублюдком, считающим себя хозяином жизни?

Неужели моя жизнь закончится вот так, в этой убогой комнатенке, на грязном матрасе?

Я лукавлю. Комната совсем не убогая. Элегантная простота. Минимализм. Матрас мягкий и постельное белье явно очень дорогое и свежее.

Белое.

Словно нарочно, чтобы следы моей девственности были видны всем…

Мамочка! Господи! Прошу! Помоги! Если ты видишь меня сейчас! Помоги!

- Анжелика, послушай… - чувствую как неожиданно сменилась тональность его голоса, он стал спокойнее что ли, более низким и хриплым. – Послушай меня, девочка, я… я реально готов дать тебе все, что хочешь. Квартиру куплю, машину. К хренам Мини-купер, получишь «мерс», или «Порше», «бентли» с водителем пожизненно, хочешь? Хату в престижном районе. Дом. Хату и дом. Работать не будешь. Обеспечу всем. Положу на счет лимон баксов, два… три… тебе хватит. Скажи – «да»! Просто скажи мне сейчас – «да»!

Меня трясет. Я понимаю, что он говорит, но меня трясет. И тошнота подкатывает.

А его руки и губы продолжают хозяйничать на моем теле.

- Мышонок красивый мой, давай по-хорошему, а? Я сделаю так, что тебе будет хорошо! Очень хорошо! Кончать будешь – взлетать до небес. В раю побываешь! Я умею, знаю как. Все точки знаю!

Ничего ты не знаешь - хочу выплюнуть в него эти слова! – ничего! Меня не заводят движения рук и губ! Мне противно!

Дико, люто противно.

Мерзотно.

Я не отмоюсь никогда от этой грязи!

Понимаю, что даже если выйду отсюда живой – жить точно не смогу. И забыть не смогу.

И замуж теперь точно не выйду.

Ни за Лютого, ни за кого.

- Соглашайся, мышонок. Я тебя в золото одену. Я тебе весь мир покажу! Только скажи – да! Сделай это добровольно!