– Еще?

В саду было так тихо, что я слышала, как бьется мое сердце. Кабир продолжал сжимать мои предплечья. Его ладони были горячими и жесткими, как дерево. Непоколебимыми, как камень. Не вырваться. Не убежать.

Я только сейчас заметила, как дрожат мои пальцы, как вся я трясусь, словно в лихорадке. Все произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Но осознание, что меня едва не выпороли кнутом, исполосовав кожу до крови, начало накрывать ледяной волной.

А ведь Кабир спас меня от жестокой расправы, от боли, унижения и, возможно, смерти. Меня затрясло сильнее, и по щекам побежали слезы. Я заглянула в темные, жестокие глаза Кабира и прошептала:

– Спасибо. – На русском, от волнения забыв напрочь все выученные языки.

Он окинул меня таким взглядом, будто я грязно выругалась. Унизительным и злым. Но я не успела испугаться снова, как сад разорвал крик:

– Это Малика! Малика прикасалась к неверной! – Некрасивая девушка, которая предлагала выпороть меня кнутом, указывала на первую жену, дрожа в притворном страхе. Но в ее глазах пылало мрачное торжество. Тишина стала еще оглушительней.

– Говори, Сабра, – почти прошептал Кабир, но так, что головы склонились еще ниже. Только Малика гордо выпрямилась и пожирала девушку таким взглядом, будто срезала с нее кожу заживо.

Но та не смутилась, окинула Малику ненавидящим взглядом и заговорила на наречии Сетифа. Смысл в очередной раз ускользнул от меня, но по тому, как с Малики сползала горделивая уверенность, как все больше мрачнело лицо Кабира и как он с силой сжимал мои руки, ничего хорошего для меня и первой жены в речах Сабры не было.

Когда она замолчала, склонив голову в притворном смирении, слуги, другие жены и наложницы едва не касались лбами земли, замерев в ожидании воли господина.

– Значит, я не выходил из твоих покоев все эти дни? – сказал Кабир на арабском, и уголки губ Малики задрожали от подступавших рыданий, она протянула к нему руки, но не решалась заговорить.

Кабир отвернулся от жены и сказал Зияду, скользнувшему по Малике равнодушным взглядом:

– С этого дня все слуги госпожи Малики переходят в подчинение госпожи Сабры, покои тоже. Похоже, я был так милостив к первой жене, что не покидал ее покоев, даже пока не был в Сетифе. Очевидно, мой дух переносился во дворец из Инджима в эти дни, как в старых сказках. Думаю, она достаточно осчастливлена моим вниманием и на год займет комнату рядом с госпожой Зарой.

– Нет, господин! Умоляю, сжалься, только не отсылай меня жить с сумасшедшей! – Малика, как была на коленях, поползла к Кабиру, протягивая руки. Ее красивое лицо исказили рыдания. – Я люблю тебя! Неужели ты отошлешь меня из-за неверной?! Она оскорбила меня! Накажи ее!

– Я отсылаю тебя, потому что ты нарушила мою волю. Я приказывал никому не приближаться к неверной, кроме отобранных мной слуг.

– Кто она, что ты так печешься о ней?!

– Пекусь? – Губы Кабира изогнула злая усмешка. – И поэтому поселил в запретном крыле?

Малика неуверенно посмотрела на меня, словно заново оценивая. Она побледнела, будто внезапно осознала свою ошибку, неверно оценив мое положение во дворце. Бросила полный отчаяния взгляд на Зияда, но лицо чернокожего смотрителя оставалось непроницаемым. Малика открыла рот, сказать что-то еще, но Кабир ее опередил:

– Ночь я проведу в покоях неверной, подготовьте ее. – Он выпустил мои руки и подтолкнул меня к Зияду.

Зияд демонстративно сделал шаг назад, отступая от меня, чтобы и край его одежды не коснулся моего платья.

– Господин. – Он низко склонился и проследил за Кабиром, удалявшимся во тьму. Громко хлопнул в ладоши, затем приказал двум девушкам остаться и подготовить меня к ночи с господином.