– Я ничего такого не делала, просто выполняла свою работу, – вот и всё, что я говорю, собираясь открыть дверь.

– Вас отвезет водитель, – продолжает босс, – вы же понимаете, что после нападения на меня надо быть осторожной?

– Что это означает? – не понимаю я.

– Вы под угрозой, они так просто не остановятся, поэтому я к вам приставлю охрану. До даты проведения тендера лучше поостеречься.

Новость крайне смущает. Охрана, водитель? Зачем это всё?

Но спорить с Владимиром Алексеевичем себе дороже. Сажусь в машину и еду в сторону своего дома, договариваясь с приятным блондином Максом о том, как мы дальше будем перемещаться с работы и на работу. Мне жутко неудобно, но мысли быстро переключаются на ту жизнь, которую я оставила на целую неделю.

Мама, которая даже не звонила.

Саша, которому я наврала про командировку.

Придя домой, задыхаюсь от смрада в квартире. Неужели здесь всегда так воняло? Как я не замечала? Кислый, гнилой, гадкий запах забивает ноздри. Морщусь и медленно иду в сторону нашей комнаты, прямо-таки тащусь по грязному вонючему коридору. Какой контраст с тем домом, где я жила. Это как сравнить прозрачное синее море и мрачное болото. Точно, болото. Лучше и не скажешь. Эта жизнь похожа на трясину, которая меня тянет на дно, топит и убивает, но не сразу, а очень-очень медленно и незаметно.

Вздыхаю от беспросветной тоски и открываю-таки дверь.

– А где мама? – спрашиваю у соседа, что сидит и курит прямо посреди комнаты. Задымлено так, что дышать нечем.

– О, Надюха, а мамка твоя в ларек пошла, хех, – хрипит прокуренным голосом костлявый мужик со щетиной на лице, на нем спортивки с дырками на коленях, какая-то грязная, выцветшая рубашка в клетку. Этот экземпляр не вызывает ничего кроме омерзения, и я не знаю, выйти обратно или зайти в комнату.

Ладно, просто поставлю сумку и выйду на лестничную площадку дожидаться маму.

– А чего не здороваешься? Зазналась? – грубит мужик, поднимаясь и идя ко мне шатающейся походкой.

– Здравствуйте…

– Мамка твоя тебя потеряла, – сообщает, приближаясь.

– Не заметила, – бурчу тихо, ведь она не набирала мой номер.

– А ты ничего такая, только тощая, – одаривает меня «комплиментом», надавливая рукой на дверь и запирая ее на замок. Сердце останавливается. Что это значит? Зачем он ее закрыл? Не хочу я с ним говорить, и быть в одной комнате не хочу, да он же воняет так, что у меня голова кругом, с ног сшибает запах крепкого алкоголя, вызывает резь и слезы в глазах. – Но ничего, на безрыбье, как говорится… – тянет он ко мне свою грязную лапу. Нагнувшись, я проскакиваю мимо него, надеясь, что удастся спрятаться в ванной, но алкаш действует слишком прытко для того, кто под градусом. Он хватает меня, тащит в свою комнату и со всей силы кидает на стол, вызывая стон боли и панику.

– Пусти, урод! – кричу я, пинаясь, но он словно одержимый начинает срывать с меня пиджак, рвет пуговицы на блузке, добираясь до бюстгальтера, который я, слава богу, сегодня надела! Хоть какая-то защита!

– Ох, какая цаца, – хрипит мужик, лапая меня своими грязными руками. – От тебя не убудет, если дашь дяде Саше.

Понимаю, что просить бесполезно, и судорожно начинаю шарить рукой по столу, надеясь найти что-то, чем можно обезвредить этого похотливого козла. На вид такой слабый, а на самом деле слабая я, мне его даже спихнуть не удается! Кручу головой, чтобы избавиться от мерзкого дыхания, доносящегося до меня из его рта с гнилыми желтыми зубами, трясусь от ужаса, брыкаюсь, но он всё равно умудряется раздвинуть мне ноги, елозит своим тощим телом между ними, бормочет, какая я сладенькая и что он со мной сделает. Похотливая мразь, но до чего сильная…