– Надеюсь, ты в курсе, что я тебя ненавижу? – шепчу дрогнувшим голосом. – Отпусти меня... 

Он лишь выдыхает. Нет, хватку не ослабляет и даже не отстраняется. Плевать ему на мои чувства. На то, что я хочу.  

– Знаю. Но всё скоро изменится. Обещаю. – хрипит в шею, затем дотрагивается языком до мочки уха. Снова! Знает же, засранец, как на меня это действует.  

– Ничего ни хрена не изменится! – хочу произнести как можно убедительнее, но выходит совсем тихо. Жалко. – Я хочу, чтобы ты меня не трогал! 

– А я хотел, чтобы ты мне всё рассказала, Ангелина! – неожиданно повышает тон, впиваясь пальцами в мое бедро. – А ты что сделала? Вогнала меня в замешательство! Я лишь хотел, чтобы он бросил тебя! Чтобы вы развелись!  

– Боже! – смеюсь в голос, запрокидывая голову назад. – Что за детский сад? Неужели мы так похожи на влюбленную парочку, а? Ну неужели?  

– Всё! – обхватывая мою голову руками, притягивает, целует коротко и отстраняется. – Никаких лишних разговоров. Сначала завтрак. Потом уже всё обсудим. Затем в больницу. Нужно узнать, как там малыш, – дотрагивается рукой до моего живота.  

Малыш?! Он же думает, что этот ребенок от мужа! Что он запланировал?! Боже, только не то, о чем я думаю... Чего я боюсь больше всего на свете... 

9. Глава 8

Ангелина

Внутри моментально холодеет. Тело превращается в осколок льда. Я цепляюсь за его руку, которая до сих пор на моем лице.  

– Отпусти! – шиплю дрогнувшим голосом. Слезы наполняют глаза, и, как только я слегка зажмуриваюсь, капли катятся по щекам, обжигая похолодевшую от страха кожу. – Я с тобой никуда не поеду!  

Я вижу, как вздымается его грудь. Он злится, но на что?! Когда я хоть чуть смягчаюсь, Цербер бросает что-то, отчего я перестаю ему доверять и подпускать к себе окончательно.  

– Ты какую чушь себе снова напридумывала, Ангелина? – шепчет, а точнее... рычит, наклоняясь к моему уху. – Перестань. Себя. Накручивать! – каждое слово говорит отдельно с нажимом.  

– Ты же заставишь меня избавиться от своего малыша, да? – говорю обреченно, впиваясь ногтями в кожу его руки. – Заставишь!  

– Я тебе не Распутин, Ангелина! Ты поняла меня? – издает рваный рык мне прямо в лицо, на что я вздрагиваю. Пытаюсь отстраниться, но идти некуда. Впечатываюсь спиной в прохладную стену.  

– Тогда не надо... в больницу... Я тебе... Я тебе не верю... – шепчу одними губами. Сама себя не слышу сквозь гул в голове.  

– Лин, – он смягчает тон, проводит большим пальцем по щеке, стирая влагу. – Мы просто узнаем, как там наш малыш. Понимаешь? Я ничего такого... О чем ты сейчас думаешь – делать не собираюсь... 

Мне на миг показалось, что он сказал «наш» малыш. Я ослышалась?  

– Не нужно дергаться каждый раз, когда видишь меня! Я не причиню тебе вреда. Пойми меня... – и снова обманчиво-ласковый голос. – И да! Я уверен, что это наш сын, – в очередной раз касается моего живота.  

– Что?!  

– Ничего. Села живо! Ешь всё, что на тарелке. Без претензий и бессмысленных протестов! – рявкает, жестом указывая на стул.  

С тяжелым сердцем присаживаясь. Тишина. Завтракаем без лишних разговоров. Он не говорит ни единого слова, и я молчу тоже.  

Еда оказалась такая вкусная, что я съела всё, что было передо мной. Не помню, чтобы в доме мужа так шикарно готовили и чтобы я с таким аппетитом ела. Но я совсем не жалею. И даже думать не хочу, что потолстею. Это было болью Гриши. Он терпеть не мог полных баб и меня постоянно ругал, запрещал много есть. 

Мысленно ругаюсь на себя, запрещая думать о прошлом. Снова на сердце становится тепло от действий Цербера. Не знаю... Не понимаю, почему я верю каждому его слову... Хоть и стараюсь делать иначе... Это неправильно! Так не должно быть!