– Схожу за каской. – Майор подмигнул профессору и, не колеблясь, шагнул в еле мерцающее марево аномалии.

– Подождите! – запоздало крикнул Сергиенко, когда Матусевич уже пропал.

– Николай Валерьевич, аппаратура перегревается!

Трубы аппаратов гудели уже не столь ровно, а начинали надсадно хрипеть.

– Сколько у нас есть времени? – озадаченно спросил профессор.

«Сколько ему надо времени взять каску и выйти?» – Недоумение сменилось злостью, в самом деле, уже минуты три прошло!

– Пара минут, товарищ профессор, более этого времени опасно держать аппараты работающими. Сожжём ведь их напрочь!

«Сколько лет работы сожжём! – горестно думал профессор. – Да что же он, в самом деле?!»

Один аппарат уже начал задыхаться, а вскоре показался и белесый дымок, идущий из его чрева.

– Вырубай! – закричал Сергиенко.

Один из офицеров группы Матусевича ужом метнулся к пульту управления аппаратурой, пытаясь помешать инженеру выполнить указание профессора, но немного опоздал.

– Да не волнуйтесь вы, ничего не произойдёт, разве что озябнет ваш майор.

– Если с ним что-нибудь произойдёт, вы у меня ответите! – пригрозил лейтенант.

– Испугал козла морковкой! Вот перегорел бы аппарат – и всё, остался бы он там надолго. А так – лишь пару часов помёрзнет.

Через час с небольшим остывшие аппараты снова были включены. Включили их, правда, ненадолго, лишь для того, чтобы вернулся майор.

– Оп-па! Ничего не понимаю… Николай Валерьевич! – воскликнул один из инженеров за дисплеями, отображающими работу аппаратуры.

– Что такое, Вадим? – Профессор близоруко щурился на мерцание выводимых данных.

– Аномалия словно пытается сопротивляться. Она меняется!

Сергиенко впился взглядом в экран.

– Меняется код её структуры, но мы успеваем подстраиваться. Зато идёт повышенное потребление энергии. А мощностей не хватает. – Вадим указал профессору на цифровые показатели.

– Я пошёл! – Сергиенко решительно направился к мерцающей аномалии.

Сухое и тёплое прикосновение марева немного затянуло Николая и тут же вытолкнуло на мёрзлую землю. Сергиенко больно ударился коленом, тут же его окружил сумрак и холодный воздух. Воздуха решительно не хватало, а в глазах играли светлячки, но профессор попытался встать. Неожиданно ему помогли подняться на ноги, Николай огляделся. Вокруг него оказались три фигуры: Матусевич, помогший ему встать, и двое…

– Товарищ Матусевич! – Сергиенко надел упавшие при падении очки и перевёл взгляд на других – высокого бородатого крепыша и невысокого мужчину несколько полноватого телосложения. – Уходим, майор! Счёт на секунды! Всё позже, уходим! За мной, товарищ Матусевич, Игорь Олегович! – Сергиенко не увидел, как тот медленно покачал головой.

Откуда только силы взялись? Казалось, профессор сам вытащил майора, и они повалились на пол ангара. Тут же проход между мирами закрылся, аппаратура выключилась, а в самом ангаре погас свет.

– Всё, кина не будет, электричество кончилось, – сморозил какой-то умник в полной тишине.

Матусевич, отряхнувшись, встал, ища свой коммуникатор. Включилось резервное питание, и в ангаре зажёгся, мигая, слабый свет. Люди подслеповато смотрели друг на друга, проверяли оборудование. Майор, не желая, чтобы его слышали, вышел разговаривать на свежий воздух.

«Что-то майор темнит», – посмотрел ему вслед Сергиенко.

Последующие два дня учёные и инженеры занимались наладкой оборудования, а также подключением линии из Каменки, находящейся с той стороны небольшого заливчика, для подачи дополнительных мощностей. Майор, несмотря на настойчивые просьбы Сергиенко, так и не поставил его в известность ни о сути переговоров с начальством, ни о разговоре с двумя жителями того мира. Профессор хотел знать, что будет с его проектом и почему делом, которым занимается он, майор так вольно распоряжается. На что майор лишь процедил, что де-юре начальник проекта он, а профессора попросил, во избежание недоразумений, более не расспрашивать его. Таким образом, холодок, бывший между майором и профессором, стал ледниковым разломом.