– Ленка! – и потом снова. – Ленка!

Я понятия не имела что это за слово, но у меня мурашки по коже побежали от всего этого. О боги, как же я вляпалась. Я рванулась к окну. Оно было какое-то невероятно огромное. Посмотрела вниз – очень высоко. И все же подумала, что лучше рискнуть и выпрыгнуть, чем оставаться в руках этих странных людей. Попыталась открыть, но створки не поддавались. Я дергала изо всех сил. Окно ходило ходуном, но не открывалось. И тут вернулась темноволосая. Она заорала на меня и, в два прыжка покрыв расстояние между нами, оторвала от окна. В комнату ввалились две девчонки, чуть постарше меня, и два мальчика, примерно моего возраста.

– Разденьте ее и запихните в душ, потом меня позовете, – сказала им темноволосая и вышла вон.

Я скользнула взглядом по новоприбывшим. На меня смотрели не дети. На меня смотрели четыре хищника и, судя по ухмылкам, они собирались позабавиться. Я знала, что у меня нет шансов, но не могла не сопротивляться. Видимо это в моей натуре – биться до последнего. Хоть какие-то плюсы. В этот раз это оказалось малоэффективным. Они заломали меня так, что я практически не могла шевельнуться. Содрали почти всю одежду и грубо затолкнули в маленькую комнатушку за отдельной дверью.

Я услышала, как они убежали, громко переговариваясь и смеясь. Села прямо на пол в углу, обхватила себя за плечи и заплакала. Это очень унизительно, когда с тебя силой стаскивают одежду, но мои злоключения на этот вечер еще не закончились. Вернулась темноволосая. Посмотрела на меня снизу вверх и довольно усмехнулась. Конечно, вид другого несчастного человека это же повод для довольной усмешки. В тот момент я возненавидела ее всей душой и вспомнила слова погибшего друга Дарена. Он рассказывал, что всю жизнь боялся людей. Тогда я его не понимала. О боги, какая наивная я была. Только теперь до меня начало доходить почему их стоит бояться.

Тетка тем временем схватила гибкую железяку со стены, повернула кран и облила меня водой. Вода сначала оказалась слишком холодной, потом стала слишком горячей, но ей видимо было плевать. Наконец, видя, что я прячусь от воды, она удосужилась попробовать ее рукой и снова покрутила кран. Отложила штуковину, из которой лилась вода, в пологий белый ящик. Достала из полочки снизу мочалку, намочила ее и намылила. Несколько раз грубо провела по моим плечам и сунула мочалку мне, буркнув:

– Мойся.

Я поняла чего она от меня хочет и стала намыливать тело. Когда закончила, темноволосая снова включила воду, направила струю мне на голову, а потом туда же вылила какую-то смесь из банки. Я думала при этом она повыдирает мне все волосы и стояла, стиснув зубы, хотя мне хотелось заорать, что в состоянии и сама помыть себе голову, и чтобы она убрала от меня свои поганые руки. Наконец, тетка закончила и швырнула в меня полотенце. Принесла из другой комнаты мягкие штаны, футболку и свитер.

– Вытирайся и одевайся, – сказала она, всучила одежду мне в руки и добавила. – И выходи.

Я оделась, но выходить мне не хотелось. Немного помялась внутри, но что было делать, выйти все равно пришлось. Я вышла, тетка ждала меня и тут же швырнула тапочки под ноги. Я молча обулась и поплелась вслед за ней по коридору.

Она привела меня в комнату с множеством кроватей. Тут находилось много девочек. Подвела меня к одной из кроватей и сказала, обращаясь к остальным:

– У вас новенькая. Осторожнее с ней, она не говорит на нашем языке и какая-то дикая. Машка, приведешь ее на ужин?

– Хорошо, Ирина Александровна, – ответила надзирательнице одна из девочек постарше. Да, именно такое слово пришло мне на ум почему-то – надзирательница. И с тех пор, я только так ее и называла. Обычно мысленно, конечно. С кем мне тут говорить-то? Разве что с самой собой, но до этого, вроде, еще не дошло.