– Но не зря же его называли «господином Нет», – напомнил я Александру Бессмертных.

– Такова была дипломатия тех лет, – ответил он. – Министры того времени мало чем отличались друг от друга. Холодная война весьма ограничивала дипломатию как таковую, ведь главным достоинством дипломатов считалось умение говорить «нет». Поэтому наиболее популярная в те времена резолюция на документе – «оставить без ответа», то есть превыше всего ценились осторожность и умение вообще не занимать никакой позиции.

Это точно сформулировал бывший член политбюро и секретарь ЦК Александр Николаевич Яковлев.

Вспоминая Громыко, он сказал мне:

– Он выбрал формулу выживания – слово «нет». Люди гибнут на слове «да». Сказав «нет», не пропадешь.

Энергия, редкая работоспособность, блестящая память, настойчивость – все это помогло Громыко стать министром. Он умело скрывал свои намерения и настроения. Лишь в редчайших случаях чувства брали у него верх над разумом. Были люди, которые выводили Громыко из себя.

Известный дипломат Валентин Михайлович Фалин вспоминал, как британский министр иностранных дел Джордж Браун попытался установить с коллегой неформальные отношения и во время завтрака обратился к Громыко самым непринужденным образом:

– Андрушка!

Громыко поправил его холодным тоном:

– Если хотите обратиться ко мне неофициально и одновременно вежливо, то надо говорить «Андрей Андреевич».

Тот, ясное дело, не осилил имени-отчества. Но нелюбовь Громыко к англичанину усилилась, все попытки британского министра наладить отношения пошли насмарку. Англичанам вообще трудно приходилось с Громыко.

Другой британский министр Алек Дуглас-Хьюм даже как-то попытался остановить Громыко словами, что он прекрасно знает содержание последних передовиц «Правды» и нет особого смысла тратить драгоценное время на их пересказ. Но Громыко продолжал пространно разглагольствовать о миролюбивом духе советской внешней политики. Дуглас-Хьюм предложил объявить перерыв. Потом министры встретились вдвоем, и только тогда беседа приобрела более деловой характер.

Попасть в кабинет Громыко на седьмом этаже высотного здания на Смоленской площади было невероятно трудно. В последние брежневские годы он стал человеком, чье слово значило очень многое – и уже не только в международных делах. Громыко превратился в небожителя. Рядовые сотрудники министерства видели Андрея Андреевича только на портретах, которые по праздникам носили по Красной площади.

Громыко жил по раз и навсегда заведенному порядку. И в его расписании находилось место для всего, что он хотел сделать. К приезду министра, рассказывал посол Ростислав Александрович Сергеев, работавший в его аппарате, помощники подбирали и клали на стол самые важные телеграммы и сообщения, поступившие за ночь из посольств и других ведомств, а также из ТАСС, где специальная группа готовила обзоры иностранной печати для руководителей страны.

Здание Министерства иностранных дел. 23 апреля 2021

[ТАСС]

Он трудился на Смоленской площади до восьми-девяти вечера, потом ехал домой и продолжал работать. Его квартира находилась сначала на улице Горького около площади Маяковского, позднее в районе Пушкинской площади и затем на улице Станиславского.

– В роли помощника в последний раз за день я приезжал к нему домой уже за полночь, чтобы забрать просмотренные им документы, – рассказывал Александр Бессмертных. – Он был типичный трудоголик, работяга. Трудился до двенадцати, до часу ночи.

Громыко высоко ценил подготовительную работу – подбор материалов к переговорам, считал, что все это необходимо проделать самому, дабы быть на высоте в момент переговоров. Министр не чурался черновой работы, поэтому часто брал верх над менее подготовленным и менее опытным дипломатом. Он не допускал импровизаций в дипломатии. Во время холодной войны импровизация была опасным делом.