Маик поставил на пол рюкзак спасателя и первым делом открыл окно, так они поступали всегда в случаях затрудненного дыхания или удушья у пациентов. Потом выключил телевизор. Стало тихо. И в очередной раз в своей жизни Анита видела незнакомого человека, о котором рассказывало не только его тело и его болезни, но и все его жилье, вся его приватная сфера, рассказывала откровенно до интимности, к которой Анита за столько лет уже привыкла и перестала даже ее замечать.

Герр Шмидт резко втянул воздух в легкие, кислородные очки у него на носу подпрыгнули.

– Я врач «Скорой помощи». Анита Корнелиус.

– Ах, фрау доктор.

– Вы герр Шмидт?

– Да.

– Вы нас вызывали?

– Да, извините. Сейчас мне уже лучше.

– Вы дышите с трудом. Давно это у вас?

– Три года.

– А до тех пор дышали нормально?

– У меня хро…

Дальше ему не хватало воздуха.

– У вас хроническая обструктивная болезнь легких? – договорила Анита. – Эмфизема? Легкие курильщика?

Он кивнул, снова сложил губы трубочкой и стал выдыхать маленькими порциями, очень тяжело. Проблема хронического обструктивного заболевания легких: вдыхать уже тяжело, а выдыхать – отдельная проблема, воздух не желает выходить из раздувшегося легкого. Пациент с таким диагнозом каждый раз выдыхает чуть меньше, чем вдохнул, так что в легкие поступает все меньше свежего воздуха. Болезнь постоянного переизбытка воздуха в легких. Анита взглянула на пачку сигарет с надписью «Курение старит вашу кожу».

Пепельница была оловянная, огромная и полная до краев. Если выбросить наконец ее содержимое, на дне окажется, скорее всего, старинная крепость или средневековый центр какого-нибудь Гейдельберга. Журнальный столик, на котором царствовала пепельница, в середине был выложен кафелем и поднимался, если нажать на рычаг сбоку.

Рядом с пепельницей стоял флакон клея для моделирования и половинка Тауэрского моста. Кругом на всех предметах мебели были расставлены склеенные модели: Бранденбургские ворота, Вартбург, Эйфелева башня. Только на приоконном столике не было никакой модели, там лежали пачки с лекарствами и стояли семейные фотографии, каждой лет по двадцать, не меньше.

Датчик показал недостаточное насыщение крови кислородом, но для этой болезни это почти норма. Анита опустилась на колени рядом с больным:

– Герр Шмидт, я осмотрю ваши ноги.

И она стала ощупывать худые ноги больного, и вправду торчащие из коротких штанов. Когда пациент легко одет, осматривать его легче. Ноги были одинаковой толщины, вернее, одинаково тощие. Анита обнаружила две маленькие ранки – начало периферического артериального тромбоза, или эмболии, – в остальном кожа была относительно здоровой. Анита оттянула кожу между пальцами на ноге, образовалась складка, которая долго не разглаживалась. Все ясно: больному не хватает не только кислорода, у него обезвоживание.

Она приложила стетоскоп к груди пациента. Хрипы и шумы, похожие на шум моря. С таким звуком Лукас в детстве надувными нарукавниками скреб о борт резиновой лодки. Выдыхает так долго, что у Аниты у самой перехватило дыхание. И с таким шумом, как будто воздух – тяжкий груз и герр Шмидт принужден тащить его по земле. Совершенно хрестоматийные явные симптомы, как в учебнике. Сюда бы студента, ему бы сказать: «Слышите характерные экспираторные хрипы на выдохе?»

– Сколько сигарет вы выкуриваете за день?

Анита привыкла задавать подобные вопросы и получать честные ответы.

– Только одну.

– Сигарету?

– Пачку.

– После того, как вы нас вызвали, вы курили?

– Ах, фрау доктор…

О вреде курения говорить бессмысленно. Герру Шмидту об этом прекрасно известно.