– Спасибо за прекрасный вечер, – сказала она Рио на прощание. Ничего лучше ей в голову не приходило.

– Да не за что, это тебе спасибо, – ответил Рио и прибавил: – Ничего не планируем?

– Не планируем. Ты не думай, что я сбегаю, мне просто надо быстро на работу.

– Без проблем. Мне тоже уйти?

– Не торопись. Просто захлопни дверь за собой.

Она пошла пешком в клинику, тут близко, зашла по пути в булочную, она всегда сюда заходила, когда шла на раннюю смену. Продавщица выложила на витрину свежие булочки. Ну, слава богу, день начинается как обычно. В последнее время именно работа на «Скорой» стала самым предсказуемым и вменяемым явлением в ее жизни. Здесь что бы ни случилось, на все есть свои алгоритмы, правила, предписания, определенная последовательность действий, заранее просчитанная и известная. Один вызов за другим, отвез пациента в приемный покой, сдал специалистам на руки, все, свободен.

А вот и клиника «Урбан», ярко освещенная солнцем. Первые пациенты курили у главного входа под табличкой «Курить запрещено». Один в спортивном костюме, другой – в халате, купленном явно не для того, чтобы носить его на публике. Еще один таскал за собой стойку с капельницей, на этикетке значилось «Гепа-Мерц», пациент был желтый, печень не в порядке.

Анита прошла к подстанции «Скорой помощи». Пропустила вперед двух фельдшеров, которые выгружали из машины женщину с всклокоченными седыми волосами. Вслед за ними вошла в помещение подстанции, у двери ввела четырехзначный код 1516, годами не менявшийся. Анита использовала его даже для разблокировки своего мобильного телефона. 1516 – год, когда в Германии был введен закон о составе пива.

Со вздохом облегчения Анита повесила свои вещи в шкафчик, надела белый халат и оранжевые брюки, ощутила прикосновение липкой синтетики на коже. Проверила куртку: надпись «Врач «Скорой помощи» в полном порядке. И вошла в ординаторскую со старыми кремовыми диванами, с зеленым, как трава, столиком между ними, на котором всегда стоит плошка с какой-нибудь выпечкой или печеньем. Судя по запаху, администрация клиники снабжала этими кексами централизованно все отделения, вместе с медикаментами, мылом для рук, перевязочными материалами. Анита бросила на стол пакет с булочками и услышала голос Маика:

– Ага, и ты здесь?

– Да. Моринген отпросилась, я подменяю. Вот успела по дороге булочек купить. Это святое.

– Молодец! У меня как раз вот, – Маик держал в руке банку с медом, – дедушка прислал.

– Здорово! Люблю мед! – отозвалась Анита, стараясь скрыть излишний энтузиазм, в конце концов, для Маика сегодня обычный рабочий день.

– Доктор Моринген выдернула тебя из кровати? – поинтересовался Маик, разрезая булочку.

– Нет, я к тому времени уже встала.

– Ты разлюбила спать по утрам?

– Люблю по-прежнему.

– Ах да, у тебя же сын гостит. Совсем забыл.

– Вчерашний день был полон сюрпризов.

– Что случилось?

– Ничего, он ночевал у друга. Вот и все.

Маик приподнял правую бровь. И не пару миллиметров, а гораздо выше. Посторонний бы не придал значения, но Анита-то знала: Маик так поднимает бровь, когда уверен, что от него скрывают всю правду.

– Дай слово, что никому не расскажешь? – потребовала Анита.

– Даю.

– Лукас действительно ночевал у друга. А у меня ночевал кое-кто другой.

Маик перестал жевать, выпрямился и театрально распахнул глаза.

– Чему ты так удивляешься? – спросила Анита.

– Еще как удивляюсь!

– Ну, встретила старого знакомого. Пригласила домой. Что такого-то?

– Не ожидал от тебя такого, фрау доктор!

– Другие делают это постоянно. Вот ты, например.