Телефон вибрирует. Перевожу взгляд на экран, и дыхание сбивает.

Мама…

Знаю, что не должна с ней общаться. Знаю, что люблю её больше жизни. Знаю, что моя решительность шатается и дрожит от её слёз и рыданий. Всё знаю, всё понимаю, а сделать ничего не могу.

Принимаю звонок, отсоединив телефон от зарядного устройства, и замираю. Молчу, вслушиваясь в непонятные звуки динамика.

— Ань? — тихий, слабый голос мамы звучит оглушающе.

Не могу себя заставить ответить.

— Доченька моя, тебе уже восемнадцать. — всхлипывает. — Совсем взрослая. Ты всегда была взрослая. Практически с самого рождения. Скоро ты заведёшь свою семью… Возможно, тогда ты сможешь меня понять.

Сердце пропускает удар. Я чувствую такую тяжесть в горле, словно мне на шею накинули аркан. Она всё же поняла меня.

Ведь поняла?

— Что мне сделать, чтоб сохранить нашу семью? — шепчет голос моей матери. Калёным железом проходится по моему израненному сердцу. — Он ведь не избивал тебя, Аня… Как это всё прекратить?

Я огорчена. Огорчена и разочарована. Она до сих пор верит только ему. Не мне, не своей дочери, а зверю, который с каждым годом всё больше превращает мою маму в конченого человека.

— Ты ничего не поняла. — мой голос хрипит.

— Ну как же так, Аня?

— Ты должна сделать выбор, мама. Либо он, либо мы. Это очевидно. Нет никакой семьи со Зверевым. Не было никогда. Наша семья — ты, я и Миланка. И ты, если хоть на минуточку оглянешься и опомнишься, это поймёшь.

— Что пойму?

— В кого ты превратилась и кто мог бы вырасти из меня и непременно вырастет из Миланы с этим монстром.

— Он вас не бьёт! — мать выходит из себя. Я знаю, что сейчас последует тирада о том, какой Валера хороший, как много он сделал для нас, но слушать её я не намерена.

— Не он, а вы, мама. Вы убиваете своих детей. — голос дрогнул.

Всё, не могу больше. Чувствую, что сейчас разревусь и наговорю лишнего. Я уже сказала лишнее.

Сбрасываю вызов и тут же вношу маму в чёрный список. Не навсегда. Хотя бы на сегодня или на пару дней.

Пальцы снова немеют. Я и не заметила, как сильно сжимала телефон, пока говорила.

Хах! И это я собиралась всех и каждого обвести вокруг пальца? Если на моём лице ничего и не написано, то стоит только присмотреться к моим движениям, рефлексам и телу…

Всё Макс. Это всё он — сбивает меня с толку, размывает намеченные цели одним своим присутствием, одним взглядом рушит выстроенную оборону. Мы должны были вновь встретиться. Обязательно должны были. Но не в этот момент моей жизни.

Решаю, что день рождения достаточный повод для того, чтоб расчесаться и закапываюсь в сумки, ища, чем бы это можно было сделать. Кажется, вчера я видела и свою расчёску. Где-то она была здесь.

Грохот деморализует.

Я застываю, не в силах ни пошевелиться, ни разогнуться, а громкий и довольный голос младшего Лядова распевает:

— С днём рождения, успехов, радости, везения… — Аллегрова была бы довольна, услышь она, как голосит Макс её небезызвестный хит, но то Ирина Аллегрова, а вот я…

— Боже, какой же ты придурок. — вырывается испуганное у меня. — С ноги дверь открывал, что ли?!

Наконец-то выпрямляюсь и смотрю в растерянное лицо мужчины своей мечты, высоко задрав голову.

— Да-а-а… — тянет он. — Не так я себе всё представлял…

Страх отступает. Я уже могу улыбаться и жалеть о своих словах. Моё сердце бьётся ровно, пока Макс не вытаскивает из-за спины небольшой букет ромашек.

— Цветы не дарить, значит?

На душе теплеет. Он мне никогда не дарил цветы. Я прекрасно помню все его подарки, знаю наизусть историю каждой мягкой игрушки, в которых он утопил нашу с Миланой комнату.