Дальше на прием приходит бесхитростный трудяга-буржуй, владелец фирмы по производству комбайнов. Он неловко просит продать ему стали – нигде ее не купить, дефицит, его кинул прежний поставщик, тот самый заговорщик из числа Плохих Дяденек, последняя надежда – на Олигарха-Изобретателя, иначе завод, их семейное дело многих поколений, обанкротится. А фермеры останутся без комбайнов, и наступит голод. Он не попрошайничает, он предлагает продать хоть втридорога, но только чтоб была сталь. Авторша описывает его скупыми мужественными штрихами, ни дать ни взять – директор завода в эвакуации на Урале, которому надо на месте закрытой фабрики демидовских времен срочно организовать производство танков для фронта. В общем, он внушает уважение Олигарху-Изобретателю, и тот обещает поскрести по заказам и отложить немного. Тут влетает секретарша Олигарха-Изобретателя, в полной прострации: правительство только что приняло закон, запрещающий владеть более чем одним предприятием, чтобы уравнять шансы всех, чтобы была конкуренция, и чтоб крупные не давили мелких. Че-то на чубайсовскую реструктуризацию ЕЭС похоже, не находите? Только IRL Чубайс – оголтелый сторонник взглядов мадам. Те самые Плохие Дяди-заговорщики, короче, постарались. Это конец нескольким бизнесам Олигарха-Изобретателя: придется расстаться и с рудниками, и с угольными шахтами. Комбайнер, убитый окончательно, встает, но Олигарх-Изобретатель на него прикрикивает – мол, сядьте, мы еще не закончили наше дело. Он мужественно держит удар, быстро по телефону распоряжается и находит сталь комбайнеру. И вообще похож на полководца, быстро действующего и спасающего ситуацию…А глубоко ночью он сидит, как недремлющий Сталин, над чертежами моста для Линии Джона Голта, и на минуту на него находит слабость. Ему жаль рудников, жаль шахт – сколько труда он вложил в них. Зачем он все это делает? Но он стискивает зубы и решительно прекращает сопли. И тут ему приходит гениальная догадка, как на порядок упростить конструкцию моста; он снова жив и бодр, звонит Лютой Сестре и требует выбросить старые чертежи – скоро будут новые, на порядок лучше и дешевле. В общем, молодчага-мужик держит удар всем смертям назло. Читатель роняет скупые слезы и сжимает кулаки за его успех. Этот прием в литературе так и называется – «сопереживание».

Вообще, мадам явно перестаралась с расписыванием ценовых преимуществ ее сплава. Сплав состоит в основном из стали и меди, но почему-то выходит сильно дешевле их. Ох уж эти романтические аптекарши…

Герой-Друг Детства Лютой Сестры сидит в столовке и болтает с приятелем-работягой. Он хоть теперь и ИО вице-президента, но по-прежнему прост. Он каждый день на связи с Лютой Сестрой. Рассказывает, что, несмотря на кризис и развал, несмотря на удар под дых в виде последнего закона об антижадности, им повезло: лучший авиастроитель страны, оставив свой завод брату, выкупает обанкротившийся локомотивный завод. И у них будут новые супер-локомотивы, не чета ветхим паровозам. Жизнь продолжается!

А Лютая Сестра сидит одна ночью в ветхом офисе своей новой компании. Она прилетела в Нью-Йорк на своем самолете: пришло известие, что тот самый главный авиастроитель, купивший локомотивный завод, тоже внезапно отошел от дел. Она хотела отыскать его и переубедить, но тот исчез без следа. И вот она сидит расстроенная, собирается с силами. И еще понимает, что хочет мужика. И вдруг – опа! – видит за окном именно что мужскую тень. Некто в шляпе стоит у входа в офис и колеблется, войти ли. Кто это? Хвост? Ей и страшно, и интересно. Таинственный мужик в шляпе, поколебавшись, исчезает в ночи. Кто же это был и зачем?! Она выглядывает за дверь, но улица пуста, только чернеет вход в подземные тоннели ж/д концерна. У читателя мелькает догадка: этот таинственный мужик скрылся в туннелях…