– Но если наши души объединились в новой жизни в единое целое, значит, они должны знать обо всех жизнях друг друга?

– Конечно, должны. И знают. Иначе их слияние было бы невозможным. Они не смогли бы стать единой Душой.

– Следовательно, моя душа может увидеть прошлую жизнь нашей дочери?

– Может, конечно, но ты это ощутишь и увидишь только в том случае, если будешь пребывать в гармонии со своей душой и мысль твоя не будет спутана всевозможными извращениями окружающего мира, если она сможет концентрироваться.

– Со мной всё понятно, я и мне подобные видеть прошлое не могут, но ты, Анастасия, явно можешь что-то узнать о прошлой жизни нашей дочери через частичку её души.

– Я стараюсь, Владимир, увидеть и понять прошлую жизнь нашей дочери, и странной какой-то она мне видится. Жизнь нашей дочери в теле была очень короткой, не более семи лет, и жила она многие тысячи лет назад.

– Да, при такой короткой жизни ребёнка немногое можно узнать о прошлом.

– Да, немногое, но бывает так, что и за совсем короткую жизнь совершает человек поступок, способный повлиять на события, происходящие в последующие тысячелетия.

– Интересно, как это ребёнок может совершить некий поступок, который будет тысячелетиями влиять на жизнь людей? Ты же можешь, Анастасия, рассказать, а ещё лучше – воспроизвести картины из прошлой жизни нашей дочери?

– Могу, Владимир.

– Воспроизведи.

И Анастасия начала необычный рассказ о прошлой жизни нашей дочери. Или рассказ о девочке, частичка души которой обитает теперь в маленькой Настеньке.

– Некоторое время назад, Владимир, на Земле, как ты знаешь, наступил ледниковый период. В регионах, на которые надвигался ледник, менялся климат. Похолодание не давало возможности взрастать многим видам растений. Места, ранее обильные лесами, плодовыми садами и буйными травами вперемешку с цветами, постепенно превращались в долины, покрытые лишь скудным растительным покровом.

Люди, жившие в то время в одной из предгорных долин, посчитали: прежняя жизнь в условиях похолодания невозможна. Они решили оставить свои дома и устремиться на поиски мест с более благоприятным климатом.

Вперёд ушли мужчины. По их следу глава рода Вуд уводил из поселения детей, женщин и стариков.

Седой, стодвадцатилетний старец, он шёл впереди каравана из одиннадцати мамонтов, навьюченных плетёными корзинами, в одни из которых были усажены дети, а в другие сложен запас пищи – ведь неизвестно, сколько продлится путешествие.

По обе стороны каравана из мамонтов, на лошадях и пешими, двигались люди его рода и вся та живность, что обитала в родовом поселении. Казалось, всё живое понимало необходимость отправиться в новые края и следовало за человеком. В поселении остались лишь растения, не имеющие возможности передвигаться. Растения, обречённые на гибель.

Вуд размышлял, пытаясь ответить на поставленные самому себе вопросы:

– Почему произошли нежелательные изменения в природе, из-за чего началось похолодание?

– Чьей волей была запущена эта катастрофа?

– Не станет ли она катастрофой всей Земли?

– Заложены ли в человеке силы, чтобы предпринять что-либо для её предотвращения?

– Существует ли зависимость катастроф от действий человека?

Вуд понимал: если ответы не будут найдены, его детей и внуков, весь его род ожидает печальная участь. Он видел: все взрослые, идущие сейчас в караване, расценивают природные изменения как трагедию, их лица печальны и задумчивы. Даже дети притихли и насторожились. Одна только его любимица, шестилетняя правнучка Анаста резвится – затеяла игру с идущим во главе каравана вожаком-мамонтом.